Фыркнув, Салливан набросил пальто и касторовую шляпу.

– Ты все еще самый красивый, – ответил он, а затем позвал миссис Ховард, свою экономку, и велел ей загрести жар в топке и отправляться домой на ночь.

– До тех пор, пока мы согласны друг с другом насчет этого, – продолжил Брэм, показывая путь к своей карете. – Итак, что ты знаешь о семье Чалси?

Салливан занял противоположное сиденье, и гигантский черный экипаж сдвинулся с места.

– Они богаты, есть дочь и два сына. Старший – граф со склонностью к прекрасным лошадям, дочь очень чутко спит, и в их распоряжении находилась одна из картин моей матери.

– Ты начинаешь говорить цинично.

– Я и так циничен.

Брэмуэлл некоторое время смотрел на него, в неосвещенной карете его глаза скрывались в тени.

– Каким-то чудом ты все еще жив, Салливан, – наконец тихим голосом проговорил он. – Чалси – люди высокой морали. И их дочь – одна из любимиц высшего общества. Не принимай молчание леди Изабель как должное. Мне совсем не хочется, чтобы ты оказался на виселице после того, как я потратил столько усилий, чтобы спасти твою жизнь в Испании.

Салливан прищурил глаза.

– Ты ведь не беспокоишься обо мне на самом деле, не так ли, Брэм? Потому что я думаю, что совершенно ясно объявил о своих намерениях, когда началось все это, и ты все равно согласился указывать местоположение, где я могу найти эти картин и где ты заметил их. Ничего не изменилось.

– Тебя увидели. Это все меняет. И даже если ты сможешь сейчас убедить ее держать то, что она знает, при себе, то что произойдет, когда ты отправишься за следующей картиной? Станет ли она молчать и тогда?

Салливан долго молча смотрел через окно кареты на залитый лунным светом вечерний пейзаж. Его конюшня находилась как раз в пригороде Лондоном, но ощущалось так, словно это была глухая деревня. И все же, через пару миль они снова окажутся в центре города.

– Я иду на этот риск, Брэм. Если ты отказываешься от участия в нашем…

– Нет, я не отказываюсь. Проклятие, да ты упрям. Тогда пусть тебя повесят. Я продолжу делать свое дело.

– Это все, о чем я прошу.

На протяжении всего ужина он отмахивался от вопросов Брэмуэлла по поводу его планов, касающихся леди Изабель, и от Молли Купер, которая хотела узнать о его планах на остаток вечера. Дочь трактирщика была прелестной малюткой, но ходили слухи, что ее отец держал заряженный мушкет за бочонками с пивом, а Салливан не считал, что риск будет стоить такой награды. Помимо этого, на уме у него было совсем другое.

Наконец Брэм вытащил из своего кармана небольшое количество светских приглашений.

– Вот те, насчет которых я не могу принять решение, – сказал он и подтолкнул кучку к Салливану. – Есть какие-то предпочтения?

Салливан просмотрел их все. Присутствия Брэма ожидали на различных суаре, музыкальных вечерах и частных обедах; он уже принял приглашения на более интересные и престижные мероприятия. В конце концов, как бы ни был Брэм циничен и пресыщен, его отцом все равно являлся герцог.

– Хардинги, – произнес Уоринг, отправляя одну из карточек обратно в направлении друга. – Юджиния Хардинг уже владеет двумя картинами моей матери, вполне законно.

– Так что я не должен буду искать?

– Двух юных девушек в цветочном саду и Дувр на закате, – немедленно ответил он. Даже если бы он не помнил все картины, его мать вела очень подробные записи. Вот почему когда Салливан вернулся домой с Полуострова и обнаружил, что все стены в ее доме лишились ее собственных драгоценных картин, он сразу понял, что это была не ее идея.

– Ты уверен, что не хочешь получить обратно и эти тоже?

Салливан покачал головой.

– Она продала их. Я хочу вернуть только те, которые были украдены у нее – и у меня.

– Я просто предполагаю, что в то время как ты… реквизируешь вещи из домов и злишь Данстона, почему останавливаться только на тех, на которых ты имеешь законные притязания?

– Потому что у меня есть на них законные притязания. – Он передал обратно сложенную карточку. – Вот это. Барнетт – коллекционер, и алчный к тому же.

Брэм нахмурился.

– Но у него две незамужние дочери.

– И?

– Ты точно знаешь, что означает «и», Салливан. Единственная причина, по которой я приглашен к ним на обед, – это чтобы она из девиц смогла поймать меня в брачную ловушку. Если я приду туда, то они подумают, что я согласен на это.

– Если ты не готов идти туда, то тебе не следовало передавать мне приглашение.

– Ты несговорчивый.

– Я на пути мщения, если ты помнишь. Это довольно грязная работа. – Салливан сделал вдох. Хороший друг, вероятно, не попытался бы заставлять своего собеседника посещать тот прием, который тот считал неприятным. Однако он достаточно хорошо знал Брэма, чтобы иметь ясное представление о том, что сын герцога Левонзи не станет делать то, что не хочет, ни при каких обстоятельствах. – Только эти два вызвали у меня определенное впечатление, – продолжил он, возвращая обратно оставшиеся приглашения.