– Георгин! Георг! Маме плохо! – закричала она, схватившись за перила и пронзительно всматриваясь в коридор на втором этаже.

Не дождавшись ответа от брата, она подбежала к Родиону.

– Родион, это ты сказал маме, что отец бросил нас?

– Нет! Ты что! – с жаром ответил Родион, и даже привстал с дивана, – Я ей говорю тоже, что и ты! Дядя не мог так поступить!

– Конечно! Мама, ты слышишь его?! – вскричала Алина, видя, что ее мать теряет разум.

Инесса билась на диване как одержимая. Она раздирала на себе платье и вопила. Родион с ужасом наблюдал за ней. Он не знал, что делать. Ему захотелось уйти, чтобы не видеть этого. Сослаться на важные дела и исчезнуть. Усилием воли он подавил это постыдное желание. Он не мог бросить Алину одну. А Инесса продолжала вопить и рвать одежду.

– Мама, успокойся! – Алина постаралась схватить мать за руки, чтобы остановить ее, – прекрати!

Но силы Инессы удесятерились. Совладать с ней не было никакой возможности. Родион подбежал, чтобы помочь сестре. Тогда Инесса закричала:

– Не прикасайтесь ко мне! Нет! – раскинула руки и вся обмякла.

Во всей этой суматохе, никто не заметил, как в гостиной появился Георг. Он мирно стоял у двери. Разразившаяся буря не вызвала даже легкой ряби в тихой заводи его души.

– Здравствуй, брат, – сказал он, когда Родион взглянул на него, и улыбнулся виновато.

Эта улыбка показалась Родиону улыбкой сумасшедшего. Непостижимое поведение Георга, способного улыбаться, глядя на страдания матери, внушало такой же ужас, как помешательство Инессы. Вернее, больший ужас.

– Снова ломаешь комедию? – обратился Георг к Инессе, – и не надоело же.

– Георг, не говори так, – заступилась за мать Алина, – маме в самом деле плохо. Ты только взгляни на нее. Она больна.

Инесса неподвижно лежала в кресле и глядела в потолок. На лице ее проступил пот, глаза неестественно расширились. Каждые две минуты она начинала дрожать всем телом.

– Она сама себя довела до этого. Я уже посылал за врачом.

– Как ты можешь так спокойно говорить об этом? – в глазах Алины заблестели слезы, – Я тебя не понимаю. Иногда ты мне кажешься не человеком вовсе.

– Я вижу это не в первый раз и, конечно, не в последний. Одним словом: я устал. Не удивлюсь, если наш отец в самом деле сбежал с этого дурдома.

– Георг, – Родион в два шага оказался рядом с братом, – следи за выражениями. Я могу ручаться за то, что Лев никогда не сбежит. Может быть что-то произошло. Кто к вам сегодня приходил?

Инесса приподняла голову. На ее бледное изможденное лицо было больно смотреть. Под глазами её образовались синюшные углубления, а сами глаза лихорадочно блестели.

– Мой сынок, – с хрипом вырвались из нее слова, – Ты такой же жестокий, безжалостный негодяй как и твой отец. Но в этом нет твоей вины. Это кровь. Да… Это она.

Инесса поднялась с кресла и подошла к стене. Она оглядела всех невменяемым тревожным взором, утерла слезы и совершенно неожиданно ударилась головой о гладкую поверхность стены. Затем снова… и снова… Алина закричала и подбежала к матери. Крик дочери подзадорил Инессу. Она с такой силой нанесла себе очередной удар, что на стене осталась кровь. Завизжав, она в каком-то безумстве продолжила биться о стену, оставляя кровавые следы. Родион в смятении бросился к Инессе. Он схватил её и кричащую, оттащил к дивану. На губах у нее выступила пена. Лоб был залит кровью. Красная струйка стекала по спинке носа и срывалась вниз, оставляя следы на полу, диване, одежде. Инесса билась в его руках с недюжинной силой, впивалась ногтями и зубами ему в плечи, колотила ногами, пока, наконец, не освободилась. Подлетев к столику, она схватила тяжёлый подсвечник и угрожающе зарычала. Георг, еще бледнее своей матери, стоял как вкопанный, скрестив на груди руки.

– Георг. Георг. – задыхаясь от слез, позвала его Алина.

Он рассеяно посмотрел в заплаканное лицо сестры и повернулся к матери.

– Мама, прости, – проговорил он трепещущим голосом.

И сделал шаг ей навстречу. Инесса замахнулась подсвечником и отступила назад.

– Не подходи – прорычала она, сверкая глазами.

Родион, весь похолодевший и сам почти обезумевший, пытался думать. Что делать? Где врач? Где все? Он даже представить не мог, что с Инессой может произойти нечто подобное и был потрясён до глубины души.

– Ты ведь можешь ей помочь? – обратился он к брату, – Что же ты стоишь?

– Как? – в голосе Георга прозвучало недовольство. – Я не врач.

– Ты ведь изучаешь медицину. Ты должен знать, как.

– Я не знаю, но… я скоро вернусь.

Георг ещё раз заглянул в лицо Алины и вышел.

– Уходите и вы, – прохрипела Инесса, – я не желаю видеть вас здесь. Никого. Никогда. Вон отсюда!

– Идем, – шепнула Алина на ухо Родиону и потянула его за собой.

– Как ее можно оставить в таком состоянии?

– Идем.

Родион оглянулся на гостиную.

– Куда мы идем?

– В библиотеку. Поднимемся по этой лестнице. В библиотеке были какие-то лекарства. Я не знаю, где он их взял, но он поил ими крыс, которых держал специально для этих целей. И крысы часами спали, как убитые. Он говорил, это успокоительные средства. Единственные в своем роде. Ни у одного врача нет таких. На маленьких животных они действуют, как сильное снотворное. Но на человека, как успокоительное. Причем хорошее успокоительное. Он тогда говорил, что даже буйного они могут привести в чувство и не причинят при этом никакого вреда.