— Как это зачем? Как, зачем? — встрял в разговор довольный Васька, заходя на кухню и усаживаясь на лавку. — А я? Меня же с утра еще не кормили — так и с голоду помереть не долго, а я, между прочим, не абы кто, а Кот Ученый! Мне еще вас всех грамоте да уму-разуму научить нужно! — Важно заявил он, начав вылизывать большим шершавым языком переднюю лапку, при этом все время косясь на молчаливую Серафиму.

— Подожди, Василий, вот приготовим, так и накормим, — улыбнулась Любаша, заводя жидкое тесто на оладьи.

— Ладно, — смилостивился пушистый зануда, — так и быть, подожду, но это, пока готовится завтрак. Пусть мне эта, — он кивнул на Симку, — молочка да сметанки принесет — нужно червячка заморить, а то сил нет. Вон, уже круги перед глазами пошли! Ой, кажется, я умираю! — картинно заваливаясь на бок и прикладывая лапищу ко лбу, проныл кот.

— Симулянт, — хохотнула Люба, не поддаваясь на хитрость Василия.

— Ой, плохо мне! Плохо-о-о! — простонал он, прикрывая глаза.

— Вот, уважаемый Василий Леопольдович, угощайтесь. — мило улыбаясь, произнесла Настя, ставя перед котом одну миску с молоком и другую — со сметаной.

Васька, тут же забыв про свой обморок, подпрыгнул и уткнулся мордой в сметанку, довольно причмокивая.

— М-ням-ням, вку-усно-то как, ням-ням. Хорошая, ням, девочка, уважает, ням, меняу, ням-ням.

Люба и Настя, умиленно наблюдали за Васей, в то время как Сима, не обращая ни на кого внимания, была погружена в свои грустные мысли, связанные с Кощеем.

Странная ситуация.

«Новое утро наступило в кощеевом замке на удивление быстро» — подумала Серафима, устало переворачиваясь на бок. За всю ночь женщина не смогла сомкнуть глаз, думала о Кощее — таком близком и одновременно далёком, прекрасном и ужасном.

Как она скажет Любаше, которая уже два дня ходит за ней по пятам и всячески старается разговорить. А слова не идут — застревают в горле. Надо же ситуация какая странная… Не засмеёт ли подруга после таких откровений, если Сима, конечно, сможет произнести вслух то, что и мысленно-то не получается. Ладно, хватит хандрить, надо за работу приниматься, а то плотники без прораба уже несколько дней трудятся.

Симка, приведя себя в порядок, нарядилась, заплела косу и смело шагнула во двор, где уже около получаса дружно стучали топоры. Однако прямо в дверях между ног женщин прошмыгнуло огромное пушистое животное, едва не сбив её с ног.

— Васька, етить-колотить, с ног собьёшь! — вскрикнула испуганная женщина, хватаясь за сердце.

— Василий Леопольды-ы-ыч! — протяжно провыл утренний спринтер, быстро удаляясь за угол.

— Тьфу, ты, чёрт учёный. Никак не привыкну, к говорящим животным. — пробурчала себе под нос Серафима, перекрестилась и двинулась дальше.

Приблизившись к месту строительства, женщина довольно улыбнулась — на месте старого полуразваленного сарая уже стояло практически достроенное новенькое деревянное строение.

— Ух, какие вы молодцы! — не удержалась она от похвалы. — Надо же, как споро у вас всё получается!

— Спасибо на добром слове! — ответил, спускающийся с крыши Ефим. — Вот, стайку ужо поставили, к закату, с Божьей помощью, закончим.

— Отлично! Следующей постройкой будет баня! — торжественно объявила женщина.

— Так хозяин сказал, конюшню подправить…

— Подюжит пока его конюшня, а вот банька нам срочно нужна. — настаивала на своём Серафима. — С хозяином сама улажу, а вы делайте, Ефим, не торопитесь.

Круто развернувшись на пятках, Сима уверенно зашагала в сторону замка, гадая, спит ли ещё великий и ужасный, али соизволил-таки разлепить свои распрекрасные гляделки?!

«А, нет, не спит!» — поняла она, врезавшись на всей скорости в широкую грудь Бессмертного.

— Д…д…доброе утро. — буркнула Сима, отшатнувшись от него, но тут же была изловлена и вновь прижата к мужскому телу.

— Куда так спешим? Не забыла о нашем последнем разговоре? — скосил на Симу свой жестокий и в то же время загадочный взгляд Кощей. Та несколько раз быстро мотнула головой в отрицательном жесте и, резко крутанувшись, вырвалась из захвата и опрометью бросилась бежать. В спину ей звучал глубокий раскатистый мужской хохот.

Забежав на кухню, где уже вовсю хлопотали Любаша с Наськой, Серафима плюхнулась на скамью, стараясь отдышаться.