Мумдалл поклонился и вышел. Сразу за ним последовали служанки.

Сэррас и Галатея остались одни.

— Ты не спал больше суток. Приляг рядом со мной, — сказала принцесса, придвинувшись к краю кровати.

— Мне стоит помыться и поменять одежду, — замотал головой мужчина, но взгляд девушки дал понять, что возражения не принимаются. И он лег. Конечно, для двоих эта кровать была слишком узкой, но не для влюбленных. Галатея первым делом положила голову на плечо Сэрраса, а тот в свою очередь провел пальцами по щеке девушки.

— Поспи, — прошептала Галатея.

— Я боюсь, что, когда проснусь, тебя не будет.

— Только в том случае, если мне придется отлучиться в сортир, — усмехнулась девушка.

— Сортир? Я думал, принцессы туда не ходят, — поддержал ее шутку Сэррас.

— Ну конечно, мы, как растения, в качестве отхода жизнедеятельности выделяем кислород.

— Боги, что ты несешь? — не удержался от смеха мужчина.

— Это биология, профессор.

Спустя еще несколько минут пустой болтовни, прерывавшейся короткими поцелуями и объятьями, Сэррас, все же, уснул, а Галатея еще долго изучала его черты, стараясь навсегда запечатлеть лик любимого мужчины в своей памяти.

Ближе к обеду в дверь комнаты постучали. Сэррас открыл глаза и поднялся с кровати, чтобы открыть. Галатея лишь слегка пошевелилась, но продолжила спать.

На пороге стояли Ральф и Нулара в сопровождении пары слуг. Увидев профессора, они довольно удивились, особенно герцог. Все верно, они ведь до сих пор считали его предателем и не знали подробностей о том, как принцесса добралась до Дандо.

— Вы! — опешил Ральф, сверкнув зеленым глазом. Глазом, потому что на другом у него была марлевая повязка.

Сэррас лишь поднес указательный палец к губам, давая понять, что принцесса все еще спит.

Они тихо вошли в комнату. Нулара выглядела растерянной, но заметив Галатею, девушка бросилась к ней и, проигнорировав предупреждение профессора, принялась с визгом обнимать подругу. Галатея, постанывая от недовольства, была вынуждена проснуться, но появление Нулары точно так же заставило ее испытать бурю позитивных эмоций.

— Ты в порядке? — спросила принцесса, — Мне сказали, что вас допрашивали.

— Нас никто не мучил, просто задали несколько вопросов о целе приезда. Сопровождавшие нас солдаты почти все погибли во время взрыва, а кто не погиб, тех добили грабители, поэтому нам с Ральфом пришлось уносить оттуда лапы. Но, к счастью, по пути мы встретили другой отряд солдат. Произошла какая-то путаница, и нас заподозрили в диверсии.

— Мы думали, что ты тоже погибла, но твоего тела не нашли. К счастью, — добавил Ральф, и тут Галатея заметила повязку на его глазу.

— Что это? Ты ранен? — спросила она.

— А, это? — герцог, почему-то смутился, будто вопрос касался чего-то очень личного и неприятного. Но, конечно-же, он его ожидал, — Немного задело осколками стекла. Как видишь, теперь я пират, — он попытался улыбнуться, но получилось как-то криво.

— Мне жаль, — только и сказала Галатея. А что она еще могла сказать? Не так-то просто смириться с потерей глаза.

Ральф кивнул, но промолчал.

— Мне кажется, тебе идет, — заявила Нулара, полная оптимизма — Сделаем тебе кожаную со стразами и будешь самым стильным. Так что веселей!

— Спасибо, волчонок, но от страз я, пожалуй, откажусь, — герцог с теплотой посмотрел на девушку.

— Волчонок? — переспросила Галатея, подозрительно прищурившись.

Ральф покраснел, а Нулара захихикала и смущенно уткнулась носом в колени принцессы. Затем герцог кашлянул и попытался сменить тему разговора.

— Вы уж простите, но что ЭТОТ тут делает? — под «этим» он, очевидно, имел в виду Сэрраса.

— Фу, как грубо, — заметил Флеймфанг, все это время стоявший чуть поодаль, — Вам еще мне экзамен сдавать, молодой человек.

— Всего-то не дает мне умереть, — ответила Галатея, не желая тратить время на объяснения, — А теперь разойдитесь, мне нужно к королю. Но сперва помыться.

Она попыталась встать, но отравление не могло пройти бесследно. Голова закружилась, и, если бы не вовремя подставленная рука Сэрраса, принцесса, скорей всего, не удержалась бы на ногах. Галатея улыбнулась ему, и, хотя эта улыбка была слабой и почти незаметной, Ральф тут же понял, что между этими двумя есть нечто такое, чего он не был готов принять.