Прочитав бумагу, Игорь Васильевич, снял очки и потер переносицу.

– Владимир Иванович, не в службу, а в дружбу… – начал он, а я, уже зная продолжение, пробурчал:

– Типа – допроси задержанных, установи фамилии коррумпированных врачей.

– Коррумпированных? – задумался на минуту Смирнов. – Это, от какого слова? Коррупция… Ага, латынь. Сейчас вспомню. Коррупция – растление, продажа. Так бы и говорил – продажных.

– Игорь Васильевич, ты какую гимназию заканчивал? – поинтересовался я.

– Вторую Виленскую, – ответил Смирнов.

– Верно, и по латыни самым знающим был?

– Да ну, не самым. Самый знатный латинист в нашем классе Колька был. Он и гимназию с золотой медалью закончил, и юристом потом стал.

Вторая Виленская гимназия, друг Колька, что был знатным латинистом, а потом стал юристом. Хм. А возраст-то совпадает. Кажется, я понял, откуда и от кого товарищ Смирнов «черпает» сведения – от «знатного латиниста», что теперь занимает важное кресло, и именуется Николаем Николаевичем. А как догадался? Самое занятное, что именно из-за гимназии, где он учился. Я же упоминал, что моя супруга – искусствовед? А если так, то и муж, волей-неволей начнет читать мемуары художников, листать искусствоведческие монографии и все такое прочее. Так вот, в одной из работ о Мстиславе Добужинском упомянуто, что художник закончил Вторую Виленскую гимназию, в которой многими годами позже учился Николай Николаевич Крестинский, будущий нарком финансов Советской России. Мелочь, казалось бы, зачем такое запомнил, а вот, поди же ты, всплыло.

Не стал ничего говорить Смирнову, но зарубку в памяти для себя сделал. Впрочем, мне еще в нашу первую встречу показалось, что не прост тогдашний начальник ЧК Западной области.

– Так что, сделаешь? – умоляюще посмотрел на меня начальник Смоленского губчека. – У меня из людей нынче никого свободных нет. Сам знаешь, что мне всех арестованных допросить нужно, а теперь еще и задерживать кое-кого придется. Может, для товарища Артузова что-нибудь любопытное найдем.

Ну, если «любопытное» для товарища Артузова, то можно немножко «разгрузить» коллег. Все равно делать нечего. Но для приличия следует слегка поломаться.

– Хитрый ты жук, товарищ Смирнов, – сказал я, делая вид, что раздумываю. – И людей тебе дай, и задержанных допроси. А что я с этого буду иметь?

– А что надо? – сразу же насторожился товарищ Смирнов. Приказал секретарю – сделай-ка нам с товарищами чайку покрепче, потом кивнул нам с Артуром на дверь своего кабинета – мол, важные разговоры лучше там.

Едва усевшись, я принялся перечислять:

– Людям моим – горячее питание, лучше двухразовое, баню организовать, а еще по куску мыла. Немного, кусков пятьдесят.

– Питанием и баней, так и быть, обеспечу, а мыло-то я где возьму, да еще пятьдесят кусков? Вас там и всего-то сорок человек. Ну, так и быть, пять кусков найду, порежете на кусочки.

– Пять? Да мне на одну Татьяну нужно куска два. Один на волосы, второй – на все остальное. С самой Москвы люди не мыты. И постираться нужно. Худым концом – сорок кусков.

– Сорок? Охренел, товарищ уполномоченный? У меня что, мыловаренный завод, или галантерейная лавка? Сорок кусков мыла – батальон можно вымыть! Десять.

– Не поверю, что у начальника губчека нет «заначки». Ну, городское начальство потряси. Тридцать.

Артузов, прислушиваясь к беседе, ухмыльнулся:

– Слушаю вас – будто не два ответственных работника ВЧК разговаривают, а два еврея.

– Во! – поднял я вверх указательный палец. – Уже на целый кусок меньше. Артузову мыло не нужно.

– Как это, Артузову не нужно? – возмутился Артур. – Я что, в баню не хожу?

– Ну, тогда не лезьте, товарищ особоуполномоченный, в разговор двух евреев, – парировал я. – Иначе придется мыться старым немецким способом – нарастил слой грязи, а потом, со всего разбега, башкой о забор, чтобы отвалилась.

– Ладно, вымогатель, – махнул рукой Смирнов. – Есть у меня кое-какие запасы. Ну, по куску не дам, жирно будет, а вот кусков пятнадцать выделю. Ладно, хрен с тобой – двадцать!

– Нет, точно еврей, хоть и Смирнов! Ладно, пусть двадцать один. Двадцать нам и кусок Артузову.

– Все?

– А, еще медикаменты нужны, – вспомнил я, вытаскивая из кармана бумажку. – Вот, держи.

Игорь Васильевич взял бумажку, прочитал список составленный Татьяной.

– Сейчас распоряжусь.

Товарищ Смирнов ушел отдавать приказы. Оставшись наедине с Артузовым, я спросил:

– Тебе зачем лошадь понадобилась?

– Так на своих двоих ничего не успеть, – пожаловался мой друг и начальник. – А мне не только в Смоленске, но и пригородах бывать приходится. Думаешь, я только поляками занимаюсь? Нет, дружище, у меня здесь и другие дела есть. – Потом поинтересовался: – А ты меня для чего-то искал?

– Хотел узнать, где твоего пана Добржанского разыскать.

– Чего вдруг? – насторожился Артур.

– Ты знаешь, что он мне вызов на дуэль прислал?

– Знаю, – кивнул Артур. – Я даже знаю, что твой командир бронепоезда его секунданта из вагона выкинул.