– Хотел передать, что я согласен.

Артузов выматерился так артистично, что услышь его Карбунка, повесился бы от зависти! Но я пропустил мимо ушей эмоциональный всплеск, столь нехарактерный для моего друга, и спросил:

– Секундантом будешь?

Артур еще раз высказал все, что он думает мне, а заодно о поляках. Кажется, там еще что-то было о Феликсе Эдмундовиче? Нет, показалось. Вздохнув, главный контрразведчик страны угрюмо пробурчал:

– А что мне еще остается? Если что – под трибунал вместе пойдем.

Использовать для дуэли современные револьверы – не комильфо, потому я решил, что стану биться из кремневого оружия, с пяти шагов, до смерти. Не может такого быть, чтобы в Смоленске не нашлось парочки старинных пистолетов. Отыскали же Макс Волошин и Николай Гумилев дуэльные пистолеты, а уж у Артузова возможностей куда больше. В крайнем случае – «займет» в местном музее. Надеюсь, там еще не додумались сверлить в стволах дырки, приводя в негодность историческое оружие, как это принято в мое время.

Мой секундант оторопел, услышав условия, на которых я предлагал драться. Был бы кто другой, написал бы – «покрутил башкой», но коли речь идет об Артузове, могу только благоговейно сказать – Артур Христианович помотал головой, очень громко выразил сомнение в моем психическом здоровье. Вообще, за время нашей совместной поездке успел убедиться, что мой интеллигентный друг знает не только французский, немецкий, английский и польский языки, но и русский матерный. А ведь раньше за ним такого не водилось. Может, я на него плохо влияю?

Артур попытался навязать более щадящие варианты дуэли – «гусарскую рулетку», например, с одним патроном в барабане, на саблях, до первой крови. Но я категорически отмел все предложения, желая биться лишь насмерть. Артузов попытался спорить, но тут вернулся товарищ Смирнов, с гордостью сообщивший, что отдал соответствующие приказы и мои бойцы уже сегодня могут пойти в баню с настоящим мылом, а с завтрашнего дня начнут получать горячую пищу.

Артузов, побуравив меня взглядом, отправился отыскивать поляков и оружие, а я занялся «белобилетниками». Для очистки совести решил, что будет нелишним, если позову на помощь профессионального медика. Может, плоскостопие я как-нибудь и определю, а вот как выглядит паховая грыжа, не знал, да и не хотел знать. Потому, позвонил на бронепоезд, и попросил подойти Татьяну, всенепременно в белом халате.

Татьяна Михайловна явилась минут через двадцать, недовольная, но с сумкой.

– И что на сей раз товарищу начальнику угодно? – язвительно поинтересовалась дочь кавторанга, облачаясь в «форменную» одежду медсестры.

– А что случилось? – спросил я.

– На бронепоезд мыло привезли, я уже постирушки затеяла, парней за водой отрядила. А тут бац – звонят, требуют, да еще и в халате. Опять какую-нибудь пакость затеяли, товарищ начальник?

Мыло привезли? Однако, оперативно приказы товарища Смирнова выполняют. Мои так не умеют. Впрочем, об этом потом.

– Нет, Татьяна Михайловна, никакой пакости, – заверил я девушку, глядя в ее глаза честным взглядом. – Титьками не надо трясти и «сыворотку правды» колоть не придется. Сможешь определить – есть у человека паховая грыжа, или нет?

– Так ничего сложного. Пощупаю, так и скажу, – хмыкнула Танька.

– А что, визуально не определить? – насторожился я.

– Визуально, это как? На глаз, что ли? – удивилась Татьяна. Потом, посмотрев на мою физиономию, развеселилась: – Владимир Иванович, я же сестрой милосердия в госпитале работала – и катетер вводить доводилось, и клизмы ставить. А однажды хирургу ассистировала – солдатик на мине подорвался, у него все мужское хозяйство повреждено было, пришлось ампутировать.

– Бр-рр, – не удержался я, чем еще больше повеселил девушку.

Решив, что заморачиваться с допросом каждого по отдельности не стану, приказал дежурному вести обоих.

Когда задержанных доставили, посмотрел на одного, на второго, но вспомнить, кто есть кто, не сумел:

– Мигунов, который будет? С паховой грыжей.

– Ну, я буду Мигунов, – сумрачно отозвался один из парней, с веснушками и широким ртом.

Я кивнул Татьяне, а она, уже войдя в образ медработника, деловито сказала:

– Штаны снимай.

– Чего это я штаны-то должен снимать, да еще перед бабой? – насупился Мигунов.

Удержав себя от желания дать парню по шее за оскорбление, но вспомнил, что слово «баба» еще являлось вполне обиходным, миролюбиво сказал:

– Это не баба, а доктор. Она вас осмотрит и скажет – есть паховая грыжа, или нет. Если есть грыжа – я принесу вам свои извинения, и пойдешь ты домой, к своей жене. Если нет – не взыщи. Снимай штаны, а не то хуже будет.

– Не стану снимать перед бабой! – судорожно вцепился парень в штаны. – Дохторша, она все равно баба!