– Теперь скажите-ка мне: у кого из вас уже есть дети?

– А тебе какое дело?
– нахмурилась грудастая рыжуха с огромным слоем штукатурки на лице.
– Говори, какая работа нужна. Наши дети - наша забота!

– Всё так, - отозвалась я бесстрастно, мысленно засчитав рыжей очко.
– Но для меня те, у кого есть дети, вкуснее.

Гостьи синхронно сделали шаг назад.

– Сто силей, - бросила я.
– И никакого вреда для вас. Просто немного вашей энергии... и небольшая игра в няню.

Уходить все резко передумали.

– Итак, - я ощерила зубы в усмешке.
– У кого есть дети? Учтите: солжёте - почувствую.

Тут мне повезло: трое из пятерых оказались мамочками. Хорошая новость. Рыжуха, кстати, тоже в их числе - вдвойне удачно.

Мне она понравилась.

– Ладно, - я зевнула, продемонстрировав три ряда зубов во всей их красе.
– Девочки, вы мне уже подходите. Последнее: если согласитесь привести ваших детей для нашей небольшой игры - плачу триста. Кто согласен?

Двое дам задумались, так что сразу вылетели из списка кандидаток.

– Да пошла ты, сука!
– сказала рыжая.

Да. Не зря она мне сразу понравилась.

– А я согласна!
– сказала другая, бросив на соперницу уничижительный взгляд.
– Только если четыреста. Господа фоморы ведь любят детей, так?

Фу, как прозвучало... но - правда. Только не в том смысле, который мог бы вложить в эту фразу кто-то достаточно пошлый.

Фоморы любят детей, потому что детям проще с нами взаимодействовать. Детям вообще проще иметь дело с чудесами - они так устроены.

Именно потому в тёмные времена нам обычно приносили в жертву именно детей.

– Вы же ему не навредите?
– спросила третья.
– И правда заплатите?

Ну, хоть так.

– Заплачу, - кивнула я.
– И не наврежу.

– Я ухожу, - сказала рыжая.

Ну нет.

Я пробежалась по потолку и свесилась напротив взвизгнувшей рыжей.

– Нет, ты останешься. А вот твои подруги оставят контакты - и уйдут. С ними свяжутся. Вы поняли меня?

– А аванс?
– поинтересовалась та, что просила четыреста силей.

– Будет тебе аванс, - ощерилась я.
– А теперь уходите. Я с вашей подругой пока... поговорю.

Дамы оказались понятливы и испарились.

Рыжуха побледнела и схватила со стола вазу. Ну... так себе оружие против фомора, если совсем уж честно. Но смелость - засчитана.

– Теперь ты, - прошипела я замогильным голосом.

Она сглотнула.

Я спрыгнула на пол, приняла человеческий облик, оправила платье и восстановила разошедшиеся швы.

– Поздравляю, вы приняты на работу. Прошу, следуйте за мной.

–

У рыжей сделалось такое выражение лица, как будто она страстно мечтает надеть злосчастную вазу мне на голову. Или, как вариант, запихнуть в какие-нибудь особенно труднодоступные места, щедрой матушкой-природой для ваз не особенно предназначенные.

– Что за фомерень тут творится?
– поинтересовалась она раздражённо.
– К чему все эти фокусы? Я пришла сюда работать.

– Кем?
– уточнила я не без ехидства.

Рыжая смешалась. Ага, значит, "красной лицензии" у неё нет.

– Я артистка, - набычилась она.
– Танцовщица ногами и певица ртом. Ясно?

– Кристально. Для ещё большей ясности: я не из государственной службы или стражи порядка. У нас тут просто случилась накладка. Недоразумение. Вот я и пытаюсь понять, кем вы обычно работаете и что вам сказали, когда отправляли сюда. Поделитесь?

– Вообще я швея, - буркнула рыжая.
– Ну и иногда выступаю по вечерам, когда через знакомых подбрасывают проверенный заработок. Тут мне маякнули: богатый член... общества, странноватые вкусы. Можно заработать на Новый Год. Сказали - надёжное дело. Знала бы я...

– Дело и правда надёжное, - сказала я.
– Но петь ртом и танцевать ногами не придётся... наверное. По крайней мере, не в том смысле. Идите за мной!

*

– Ты роскошна, - сказал Алан, глядя на меня сияющими от смеха глазами.
– Это было лучшее собеседование, которое я видел! Теперь я знаю, как отбирать новых преподавателей!..

– Разовая акция, - отрезала я.
– С преподавателями как-нибудь сам разбирайся. И вообще, покажи лучше нашей гостье её подопечного.

– Конечно, - Ал кивнул и поманил рыжую за собой.