— Я понимаю, пап, но ты не можешь контролировать все, что они делают.

— Нет, но могу запретить им встречаться с моей дочерью.

— А что, если один из них мне понравится?

— Этого не случится. — Его тон заставляет меня спорить с ним.

Так я и делаю.

— Серьезно, пап, а что, если я встречу одного из них, и он будет такими горячим, забавным и очаровательным, что я не смогу устоять?

Он снова сплетает пальцы.

— К счастью для меня, этих парней уже нет на рынке. Как вы, ребята, его называете? Рынок мяса?

— Худшая метафора, но верная. — Я пожимаю плечами. — Ну, пусть будет рынок мяса.

— Я не шучу.

— Я знаю, пап.

— Хорошо. — Он делает вид, что перебирает бумаги, давая мне знать, что разговор окончен. — Кроме того, не знаю, зачем тебе встречаться с борцом — у них такие забавные уши.

— Ты шутишь?

— Да. Разве не смешно?

— Не совсем, потому что думаю, что эти забавные уши иногда довольно милые. — Я доставляю ему много хлопот, и он это знает. Встаю со своего места и протягиваю руку, слегка шевеля мочками его ушей. — Посмотрите на милые маленькие ушки моего папулечки.

Он, ворча, шлепает по руке.

— Прекрати, люди смотрят.

Я бросаю ему взгляд, достойный моего подросткового «я».

— Никто не смотрит.

Если не считать борца, бродящего по раздевалке. Зик Дэниелс ловит мой взгляд и хмурится, тут же подставляя мне свою широкую спину, когда переодевается в спортивную рубашку. Вся кожа его спины покрыта черной татуировкой, которая выглядит как восходящий Феникс. Резкие линии с мрачным настроением.

Таинственный, жесткий и злой, каким и кажется этот парень.

— Он всегда такой задумчивый? Или это только для меня?

— Дэниелс? — Папа снова вытягивает шею и смотрит сквозь стекло. Фыркает. — Он всегда такой.

— Почему?

— Подозреваю, что это как-то связано с его воспитанием. Он не ладит со своими родителями.

— А-а-а, понятно.

После этого мы оба молчим, и мне интересно, думает ли он о том же, о чем и я. Что родители формируют человека таким, каким он становится, хотят они того или нет. Я имею в виду, посмотрите на меня — у меня двое совершенно нормальных родителей, которые развелись, и в некотором смысле это как-то повлияло на меня.

Я проехала полстраны, чтобы получить одобрение отца, искупить вину за то, что мать его бросила. Я достаточно посещала занятий по психологии в старших классах, чтобы знать, что такое поведение проистекает из моего прошлого и имеет отношение к динамике моей семьи.

— Не поверишь, — говорит папа, — но он действительно прошел долгий путь. В прошлом году он был таким придурком, что мне чуть не пришлось его отстранить.

Я изучаю Зика через стекло, скольжу взглядом по его телу, глазею.

«Серьезно, Анабелль, перед своим отцом?»

Тьфу.

— Чуть не отстранил? Почему?

— Паршивое отношение. Простите мой французский.

— Он не выглядит так уж ужасно.

Папа хмыкает.

— Внешность бывает обманчива, и подозреваю, что в этом замешана его девушка.

— Ты с ней встречался?

Я смотрю, как Зик сидит на скамейке спиной к нам, зашнуровывая пару черных борцовских ботинок и натягивая майку через голову. Какая жалость — прикрывать идеальную широкую спину.

— Однажды, на благотворительном вечере «Старших братьев». Думаю, что блондинка обвела его вокруг пальца.

Блондинка? Как типично.

Такие парни всегда западают на блондинок.

— Крошечная по сравнению с ним. Заикается.

Что-что?

— Заикается?

— Ну, знаешь, дефект речи.

— Я знаю, что такое заикание, пап. — Мои брови удивленно ползут вверх. — Этот парень встречается с девушкой с дефектом речи?

— Так и есть.

Не могу оторвать от него взгляд, любопытство берет надо мной верх, когда я сомневаюсь в своей первоначальной оценке его.

— Какая она?

— Кто, Вайолет?

— Так ее зовут?

— Да. — Папа снова складывает пальцы домиком. — Она много работает волонтером. Нянчится с детьми. Маленькая и тихая, наверное. Я бы и за миллион лет не соединил их вместе, но, думаю, мы не можем выбирать, в кого влюбляемся.

Не могу решить, это насмешка над Зиком или выбором Вайолет романтического партнера.

— В любом случае, надо отдать парню должное. Он вкалывает на благо команды.

Похоже на то. Зик пришел на полтора часа раньше и уже обматывает запястья. Наклоняет голову из стороны в сторону, головной убор болтается на запястье.