Борис Семенович пропустил Игоря вперед, затем вошел сам. Председатель КГБ стоял у окна, раздвинув плотные коричневые шторы, и глядел в прозрачный зимний день.

Расслышав клацанье дверной защелки, он обернулся и кивнул, складывая руки за спиной.

— Всё высматриваю разницу между вчера и сегодня, — сказал Ю Вэ, задумчиво склоняя голову. — Излом времен! А за стеклом всё то же…

— Ну, не скажи… — затянул Иванов, окидывая взглядом площадь. — Ни одной машины! Вообще пусто! Вон, парочка «дядей Стёп» маячит у метро… Как вымели Москву!

— Еще не вымели, — тонко улыбнулся Андропов.

Тот же день, позже

Московская область, Истринский район

Спецназовцы в белых халатах и шапочках выглядели забавно, но их лица были суровы и полны холодной решимости. Я и сам вырядился в санитара, а «Калашников» уложил в ногах — пускай снаружи видят лишь бригаду «скорой помощи».

И снова на меня нашло. Правда, в этот раз, третий по счету, ни в какой транс, даже секундный, я не впадал, не бледнел и глазки не закатывал. По-прежнему внимал отрывистым переговорам Иванов, поглядывал поверх крутых плеч Рустама Рахимова, сидевшего за баранкой — на снежные просторы, встопорщенные косматыми елками.

И в то же время в голове будто кино крутили. Я видел извилистую колею, уводившую за ворота, мимо весовой, мимо приземистых мастерских, между громадных корпусов, сжимавших проезд — и вот он, 2-й суперфосфатный!

Ну, тогда я не вангую вовсе! Это уже телетаксия какая-то, а не проскопия! Я вижу дорогу как бы глазами Риты. Или «Кирилла»?

Меня передернуло. Да какая разница!

Томительное ожидание выматывало, выедало жалкие остатки терпения и выдержки. Поэтому, стоило за прыгавшим лобовым стеклом разойтись деревьям и прорезаться бетонным коробкам химкомбината, вяло курившихся дымом да паром, я подскочил на пухлом сиденье.

— Подъезжаем!

— А куда? — пригнулся Рустам. — Объехать, может?

— Нет-нет! Прямо через весовую, и скорости не снижай!

— Правильно, — кивнул Умар Юсупов. — Сирену не включай, а вот мигалку…

— Врубать?

— Давай!

Серая, меченная красными крестами «буханка» шустро миновала ворота. Из сторожевой будки выскочила парочка «партизан» — в ватниках, с ППШ на груди, — но стрельбу поднимать не стала. «Скорая», все-таки. Мало ли… Вдруг кому из командиров поплохело?

— Куда? — отрывисто бросил Рустам.

— Мимо мастерских! — заспешил я, привставая. — Вон туда, где компенсатор! И прямо!

Громадные трубы, изогнутые буквой «П» и кое-как укрепленные решетчатыми стойками, шипели паром. На их круглых боках отливали яркой охрой потеки ржавчины и белели небрежно намалеванные буквы с цифрами. Нырнув под компенсатор, как в триумфальную арку, «буханка» угодила в узкий промежуток между гигантскими корпусами, бетонные панели которых мало отличались по цвету от запыленных стекол.

— Влево! И направо!

Тоскливое чувство близящегося провала стеснило грудь, но я упрямо сжал зубы. Встал, согнувшись, и вцепился руками в переднее сиденье.

«А фиг вам! Всем!» — метнулась злая мысль, будто выманивая из глубин естества простенькую идею. Я припомнил всю гамму ощущений, когда на меня находило, засвечивая картинки будущего, сосредоточился и…

Коленки дрогнули, подламываясь, но ничего, устоял. Знаю, что будущее нельзя предсказать — колоссальное число случайностей, которое множится, ветвится и интерферирует каждый миг, не просчитаешь. Но я видел, что произойдет за ближайшие полчаса! И безо всякой сновидной чепухи — ясно, четко, точно!

— Парни… — вытолкнули мои губы. — Чую, всё будет хорошо!

— А иначе я не согласен! — осклабился Умар, оборачиваясь с переднего сиденья и обдавая запахом курева.

Впереди открылась асфальтированная «улица» между цехами. Старый суперфосфатный, под номером один, чудился уплощенным рядом со вторым, вымахавшим метров на сорок в высоту. Но первый хоть гудел да погромыхивал, выдувая в трубу плотный дым, а вот новый корпус лишь эхо пускал рикошетами. Огромные рамы с частым металлическим переплетом пока не знали стекла, и внутрь цеха заметало снег — белые искристые шапки оседали на серых фундаментах и ребристых контейнерах FESCO.

— Там засада! — напрягся я. — Сворачивай направо, в ворота!

Одна из громадных створок, обвисавших на петлях, стояла распахнутой, дугами прочертив снежную корку до самого трещинноватого асфальта. А на другой, белым по синему, тянулась трафаретная надпись: «РЕАКЦИОННОЕ».

«Буханка» юркнула за ворота, и все шумы разом усилились.

— Девушка здесь, — быстро заговорил я, поглядывая в окна, — но снаружи не подойти, всё простреливается. Двинем по цеху, только, пожалуйста, слушайте меня! Тут этих сраных борцов — сотни полторы, а нас шестеро, зато я их первым замечу!