Где-то в глубине черепа, прямо за глазницами словно натянулась какая-то струна, будто мышцу свело судорогой. От вида реальности замутило, так что Платон закрыл глаза.

И внезапно всё стихло.

Где-то на фоне бурлила река, шумел ветер, трещал огонь, но остальные звуки битвы словно исчезли.

Платон открыл глаза.

Бутч и Лаз оба опустили мечи и округлившимися глазами смотрели на Редди. Редди выронил лук и смотрел прямо перед собой, а в трех метрах перед ним замер вполне видимый Игорь.

Прямо напротив его лба в воздухе зависла стрела. Абсолютно нормальная, ни на что не опирающаяся стрела просто висела в воздухе.

Игорь хмуро смотрел на неё, потом поднял палец и коснулся острия. На пальце проступила кровь и он рефлекторно облизал его.

— Ну и дела, — мрачно констатировал он.

— Он же обычным человеком должен был быть! — воскликнул Бутч, всё ещё пялившийся на стрелу.

— Да знаю я! Может это не он? — бросил Редди в ответ, поднимая с земли лук.

— Эээээ… — начал что-то говорить Лаз, но в этот момент вспучившаяся река наконец поднялась вверх и обрушилась на них огромной волной.

Платон закашлялся, выплевывая воду, которой он успел нахлебаться, и начал трясти головой, пытаясь избавиться от той же воды в ушах. Всё вокруг было залито после удара волны — о спину Платона бились капли, падающие с деревьев, словно начался дождь. Он поднял глаза и увидел Амалзию с Удильщиком.

Девушка стояла на одном колене, упершись руками в землю, словно бегун, и тяжело дышала. Мокрые волосы сбились в комок и жалко свисали вниз. Удильщик тоже выглядел потрепанным — его куртка почернела от пепла, а правая рука была ярко красной, словно её обварили. Тем не менее, он стоял прямо, делая какие-то пассы руками. За его спиной из воды выглядывали два гигантских щупальца из жидкости, которые медленно извивались, словно ища, что схватить.

— Ты всегда была слабой, Спичка. Поэтому и сбежала, — произнёс удильщик. — Пожертвовала своим другом и сбежала, чтобы злые одноклассники прекратили тебя обижать, да?

Амалзия зарычала, трава в двухметровом круге вокруг неё мгновенно вспыхнула.

— Ныаааа, — раздался крик где-то сбоку.

Платон перевел взгляд в сторону и увидел, как меч опускается на шею ползущего по земле Лаза. С хрустом он разделил позвонки, кровь брызнула во все стороны. Сердце Платона пропустило удар, он несколько секунд непонимающе смотрел на отделенную от тела голову своего товарища и на Бутча с огромным мечом в руках, покрытого кровью и грязью, тяжело дышащего.

Его затрясло от гнева, а внутри сердце снова застучало с бешеным ритмом, кровь побежала по сосудам и жилам, разгоняя по ниж внутренний жар. Взгляд затуманился, сейчас Платон видел только одно — противника. Он не успел спасти человека, но второй раз он не ошибётся. Воля к мощи.

«ООООООООООООО,» — взревел голос в его голове, — «я чувствую это. Вот теперь ты правда зол! Теперь ты покажешь им, что такое жестокость, что такое сила.»

Платон только сильнее сжал зубы.

«Правильно, не говори. Рывок вперёд, перекат, чтобы уйти от удара, схвати меч Лаза. Рубани это ничтожество, не вставая, когда он отшатнется, поднимайся и прыгай на него. Не дай ему опомниться.»

Платон оттолкнулся ногами, бросился вперёд, успевая заметить, как Бутч удивленно оборачивается и заносит меч для удара. Клинок просвистел над головой у Платона, когда тот откатился в сторону, на ходу хватая меч Лаза. Скользя в грязи, он нанёс размашистый удар по тому месту, где должен был стоять противник, но тот ловко отпрыгнул.

«Правильно, правильно, заставь его обоссаться. Руби с плеча, вкладывай всю силу, весь свой гнев, потому что он заслуживает кары.»

Голос уже не давал советов, а просто распалял его, но это уже было неважно. Платон ощущал ярость и силу в себе.

Он прыгнул вперёд в выпаде, но Бутч был готов, ответив ему тяжелым рубящим ударом сбоку. Клинки со звоном встретились, вибрация прошибла плечо.

— Убью-ю, — зарычал Платон.

Он ударил сверху вниз, потом слева, справа. Рубил и снова рубил, почти отбросив защиту, заставляя противника отступать назад. На лице Бутча промелькнуло что-то среднее между удивлением и страхом, когда меч Платона пробил его блок и зацепил плечо, оставляя на нём глубокую царапину.

Бутч сжал меч крепче, нанёс удар сверху, сбоку, снизу, но его противник легко отбивал их все. Платон ударил снова, оставляя глубокую рану теперь и на втором плече. Отпрыгнул назад, тяжело дыша, замер напротив Бутча. Тот с трудом держал меч двумя руками.

— Убью, — выдохнул Платон.

Мечи снова ударились друг об друга, они мелькали в воздухе, рассыпая блеск отражений закатного солнца. Платон ударил слева, резко дернулся назад, и тут же с силой рубанул справа, выбивая меч из руки Бутча.