Я умудрилась уже устать – истощиться и морально, и физически, – а день только разгорался. Солнце заняло верхнюю точку на небосводе, словно выбрало самую удобную позицию для наблюдения, и катиться в закат в ближайшие часы не собиралось.

Невыносимо хотелось скорее покончить с экскурсией и отправиться в Пункт Связи, на вечеринку имени совершеннолетней меня. Достаточно было закрыть глаза, чтобы в красках представить, что сейчас происходит в красном доме посреди полей. Джулс запекает кролика (Ромул настоял! Его тяга к ушастым в любом виде, включая сырой, была неискоренима). Дженни развешивает магические фонари и стабилизирует живые цветы.

Мелисса несет с чердака фамильный сервиз Абрамсов, который достают только в торжественных случаях. Сегодня – именно такой. Брендан тащит стол из столовой в гостиную – это я попросила, и он с насмешливой ухмылкой согласился. Бравый воин не держал на меня зла – во всяком случае, внешне, – и неловкость почти исчезла.

Гостиная была просторнее, а гостей предполагалось много. Обещала прилететь тетя Аманда, и Лиз с Яном, и Мари… Еще я собиралась позвать Дорохова с Присциллой, но первого так и не смогла найти в Академии. А сбегать к зазнайке, просиживавшей все свободные часы на озере, пока не решилась. Мы ведь не подруги… Мы – союзницы.

Последний час я ощущала себя мамой-уткой, ведущей весь выводок парадными коридорами. Стайка из двадцати пигалиц послушно следовала за мной по пятам. Облаченные в форменные серые юбки и синие блейзеры, девочки отличались только цветом ленточек в волосах. Даже выражение лиц было одинаковым: восторженно-настороженным.

Первое время крестный, Ксения Игоревна, старик Эйвери и мадам Буше сопровождали делегацию и делали вид, что слушают мой рассказ. Затем в хвосте нашего стада произошло движение – часть парижанок пискнула хором и отпрянула от кого-то, напоминавшего мрачную тучу. Девочки испуганно прижались ко мне, тараща глаза на высокого страшного мужчину, черным смерчем разбившего ровный строй и отделившего Артура от прочей компании.

Я кисло улыбнулась пигалицам и шепотом представила «самого сильного мага столетия», отчего на их бледненьких личиках отразился неподдельный ужас. И я решила, что о легендах, с ним связанных, стоит умолчать.

Вмиг посерьезневший крестный умчался с Карповым наверх, мадам Буше завела беседу с Карамзиной, а Эйвери, озабоченно покряхтев, пошел ко входу в Академию. Краем глаза я уловила, как он, бубня себе под нос, накидывает заклятья на дверь… Защитные? Средь бела дня? Так ведь ученики, в выходной отправившиеся в Деревню, останутся отрезанными от нас!

Убедив себя в том, что главный страж знает, что делает, я повела своих подопечных в библиотеку. Устроим госпоже Разиной культурный шок! Девочки, оставшиеся без строгой надзирательницы, тут же расслабились и развеселились. Начали смело задавать вопросы, трещать, хихикать над историческими фактами и двусмысленными картинами… Словом, всем своим видом давали понять, что мне до мадам Буше еще ой как далеко. И слава богу.

Снова шикнув на двух вечно отстающих и громче всех хихикающих девиц, я провела толпу к книжным стеллажам. Кристина с Рашель, корпевшие над учебником по бытовой практической магии, синхронно закатили глаза. Я украдкой показала соседкам язык, оправила помятое платье и начала рассказывать об Авроре.

– Графиня Воронцова, основавшая Санкт-Петербургскую Академию магии и прозванная Мудрой, была такой же обычной девушкой, как мы с вами… – я недобро покосилась на все ту же шушукавшуюся в конце строя парочку. Обе рыженькие, наглые и смешливые, с одинаковыми зелеными бантами… Кажется, близняшки. Нет, ну что за неуважение?!

– Как мы? – пискнула самая низкорослая крошка с двумя аккуратными черными косичками.

– Абсолютно! Она родилась дочерью графа и воспитывалась на дому… Сами понимаете, учителя делали акцент на танцевальных, рукодельных и прочих бытовых талантах. Никто не пытался сделать из Авроры, чьей-то будущей супруги, боевого мага или целителя. Ей полагалось блистать на балах и рожать детей, а не… Ай! – я вскрикнула, запнулась и уставилась на свое запястье.

Кожа под браслетом Дорохова запылала. Ее словно жгло отрытым огнем! Как же больно!

Я попыталась снять украшение и посмотреть, что случилось: по ощущениям, там меня должны были ждать волдыри. Но браслет не расстегнулся. Только сиял себе нагло синими камнями ярче обычного. И жег… Жег дурным предчувствием. Предостережением. Ощущением стремительно надвигающейся беды.

Не отдавая себе отчета, я, превозмогая боль, сгребла пигалиц в кучу и велела ждать меня здесь, за стеллажом.

– Ани, что стряслось? – одновременно спросили подскочившие на мой вопль Рашель и Крис.

– Тут… Ждите… – я махнула на крошек-парижанок и побежала к выходу из библиотеки. Чуть не сбила с ног Сюзанну, несущую стопку книг. Выскочила в фойе, влетела в прозрачное холодное марево… Кипевшая на запястье кожа зашипела. – Родж… Пусти…

Призрак делал страшные глаза и оттеснял меня обратно силовым полем. Хлопок… Еще один… Длинный трескучий дождь из золотых искр… Серебристый луч «Иклерии», всполох «Смертельного жала»… В фойе кто-то дрался. Молча, сосредоточенно.

Я ухватила глазом белую косу Эйвери, взметнувшуюся вверх, чей-то синий плащ… Какую-то черную муть, выпрыгнувшую из кольца смутно знакомой темнокожей женщины… Вниз по мраморной лестнице, на помощь стражу, уже бежали другие преподаватели. Я слышала знакомый гул демонических шагов, шарканье Ромула, невесомую поступь крестного.