Положение по-настоящему безвыходное. Артур смесок. Допустим, он воздействует слабее, чем настоящие льдяны. Сколько я смогу удержать разум? Смогу ли избавиться от последствий ментального отравления? Или навсегда превращусь во влюблённую куклу?

Становится страшно.

Зрение отказывается работать.

Я пытаюсь дотянуться до регалий, они способны дать защиту даже на расстоянии, но, по-моему, тоже не получается.

Артур больше и шанса мне не даёт. Одной рукой легко сжимает в тисках оба моих запястья. Второй рукой хватает за волосы, коленом надёжно блокирует мои ноги.

— Не бойся кресси, сейчас ты будешь извиваться от желания и стонать от удовольствия.

Я пытаюсь как-то дёргаться, но без шансов, я не боец.

Книга судьбы откликается, но совсем не так, как я ожидаю. Перед внутренним взором возникает единственная строчка:

“Императорская принцесса Дарьянда Рассветная сочеталась браком с Ленгом Третьим Рафтерским”.

При чём здесь история многовековой давности? В тех событиях, помнится, Мергон тоже отметился. Сперва Рафт и Мергон без видимых причин заключили союз с ощутимым перекосом в пользу Рафта. Предполагалось, что королевства закрепят отношения династическим браком, однако король Рафта посватался к сестре императора и добился согласия.

Значит ли это, что Мергон, раз за разом забирая дочерей нашего рода, не обязательно себе, ослабляет нас? Мергон не проявлял ко мне никакого интереса, пока я не показал свою силу. Чтобы узнать, что я укрепила связь с божественным наследием, даже шпионы не нужны, посол мог доложить.

Сосед, которого мы считали дружественным, оказался многовековым врагом.

Тьфу!

Только что мне сейчас делать с этой информацией? В закутке Дикого сада она мне ничем не поможет.

Артур почти касается моих губ своими.

С ветки на плечо с писком падает неуклюжая ящерица размером с ладонь. Толстое тело, короткие, не предназначенные для бега лапки. Феликс в малой ипостаси? Но откуда? И по-прежнему не уверена, что это он.

Ящерка проворно вцепляется в складки широкой лямки моего платья.

— Что за…?

Артур не может не знать, что столь экзотичные создания в столице не водятся, зато он слышал про ящеров, ставших ко мне на службу.

Договорить он не успевает.

Ящерка открывает пасть. И это всем пастям пасть. Я не знаю, как такое возможно. Какая-то пространственная аномалия, не меньше. Голова у ящерицы размером с грецкий орех, раскрыть рот шире пары сантиметров ящерица физически не способна, но ящерку подобные мелочи не останавливают. Распахнувшаяся пасть, усеянная изогнутыми клыками, не меньше метра в диаметре. Артур целиком поместится.

Он успевает шарахнуться, нелепо взмахивает рукой.

Плохой жест. Ящерка подавшись вперёд дотягивается и ловко оттяпывает пару пальцев. Пасть захлопнулась, и голова снова нормального размера. О случившейся ненормальности напоминают только двигающиеся челюсти и ор.

Артур смотрит на правую руку, лишившуюся большого и указательного пальцев, орёт. А я не испытываю ни капли жалости. Будь у меня возможность, сама бы оторвала. И не только пальцы.

— Ящерка, а ты не отравишься? Может, плюнешь бяку?

Ответа я не получаю, даже шипения.

Ящерка угощает меня хлёстким ударом хвоста, явно намекая, что мне следует поторопиться и убраться из зоны действия брошенного на тропинку артефакта. Совет своевременный.

Свернув с дорожки, я продираюсь через кусты, на сучьях повисают обрывки кружева. На открытой коже расцветают царапины. Я лишь лицо прикрываю.

На широкой аллее я начинаю чувствовать себя увереннее. Впрочем, с ящеркой на плече мне в любом случае бояться нечего — сожрёт любого и не подавится.

— Ни на минуту оставить нельзя, — Феликс прижимает меня к себе, зарывается носом в растрёпанные волосы.

Я обнимаю в ответ, обхватываю настолько крепко, насколько хватает сил, Было бы можно раствориться в его объятиях — я бы растворилась.

— Не оставляй, — соглашаюсь я, позабыв, что ещё недавно я видела непреодолимую стену между нами. Сейчас преграда не кажется такой уж непреодолимой. В конце концов, я могу не выходить замуж совсем, а Феликс — не жениться.

Но как тогда быть с детьми? Однажды нам обоим захочется продолжения…

— Обещаю, Кресси.

— А?

Феликс целует меня в шею, тягучая нежность сменяется жаркой страстью.

Как мы оказались в Круглой беседке? Не знаю. Откуда взялось мягкое одеяло и подушки, не знаю тем более.

Не знаю ничего…

Из омута страсти мы выныриваем под утро, только тогда я немного прихожу в себя. Поймав мой относительно осмысленный взгляд, Феликс тут же заявляет:

— Кресси, я подумал и решил: чтобы ты не наделала дурацких жизненных ошибок, занимайся артефактами, у тебя ведь хорошо получается. А я займусь тем, что получается хорошо у меня.