— Ладно. Ешь и карауль дальше, — хмыкнул толстяк. Развернулся и направился к выходу.

Подумав, я всё-таки уточнила:

— Господин Форгин, а как часто кадеты сторожат кабинет лорда директора? Это тоже «почётное место»? Как и то, что в общем зале?

Дракон притормозил и бросил через плечо:

— Это самое почётное, леди. Почётнее не придумаешь.

Тут он задумался и обернулся.

— Впрочем, нет. Есть ещё одно. Самое-самое-самое. Но… — Форгин выразительно погрозил пальцем. — Даже не думай!

Миг, и до одной кадетки, наконец, дошло. Так дошло, что даже щёки заалели!

Только объяснить толстяку я не смогла. Пока боролась с шоком, препод ретировался. Ушёл, оставив меня наедине с бутербродами, ещё не приготовленным чаем и дикой мыслью — он думает, будто между мной и Эрвином может что-то быть?

Мысль, конечно, не нова — нечто подобное уже озвучивали старшекурсники. Но то кадеты, а это умудрённый жизнью преподаватель по Политической подготовке!

Он же не серьёзно, верно? А вообще это возмутительно!

Исполнившись чувств, я зверски вгрызлась в первый бутерброд.

Сам Эрвин вернулся ближе к ужину, и выглядел так, словно вышел из салона. Волосы идеальные, рубашка белоснежная и отглаженная, брюки с ровными стрелками, начищенные сапоги и строгий форменный камзол.

Пространство сразу наполнил аромат дорогого мужского парфюма, а сам директор посмотрел остро. При том, что я слишком бодро стояла на положенном месте и тянулась как тростиночка, само Небо велело заподозрить какой-то подвох.

Вот он, видимо, и заподозрил.

Подойдя вплотную, директор подцепил пальцем мой подбородок и уставился в глаза. Смотрел так, словно в чём-то обвинял! Или пытался отыскать доказательства моей виновности?

Не скажу, что испугалась, но стало неловко. Настолько, что я в итоге заёрзала и отодвинулась к стене.

На миг стало жутко — вдруг пристанет? Но эр Форс ещё помнил о чести. Либо, что вероятнее, бледная кадетка была ему не очень-то нужна.

— Ну что, леди Августа, — в итоге рявкнул он. — Будем ещё нарушать дисциплину?

— Никак нет! — отчеканила я.

Директор отступил и поморщился:

— В вашем голосе звучит надежда, — сказал он. — А надежда и армия несовместимы. Вы обязаны быть уверены в том, что говорите.

— Так я уверена.

Эрвин посмотрел как на моль.

Потом махнул рукой и заявил:

— Всё, свободны, леди.

Я выдохнула. Сошла с караульного места, подхватила брошенную возле стола сумку и направилась к двери. На пороге вспомнила слова Форгина о доступах, то есть об их отсутствии для кадетов, и решила уточнить:

— Лорд директор, разрешите обратиться.

— Разрешаю, — буркнул королевский родственник.

— Я смогу выйти из башни?

— А почему нет?

Я промолчала — тут вроде и без пояснений понятно? Эрвин лучше меня знает уровень безопасности в своём логове, да и вообще.

После недолгой паузы директор махнул рукой и повторил:

— Идите, Августа.

Я послушно кивнула.

Затем прогулялась по коридору, спустилась по крутой лестнице, и добралась до единственной похожей на выход двери. Прикоснулась к пластине, расположенной справа, и таки услышала тихий щелчок.

В общем, доступ на выход у кадетов всё же есть.

Ну а рано утром случилось то, чего мы с девчонками пока не ждали. Первая тревога и первый марш-бросок.

Мы натянули не трико, а самую настоящую полевую форму, включавшую и куртки болотного цвета, и ботинки на широкой тяжёлой подошве. Похватали выданные дежурным рюкзаки с неизвестным пока содержимым, после чего магистр Острис открыл для нас портал.

Шаг, и стены школы исчезли, мы очутились в полумраке лесной чащи. Небо только начинало светлеть, между деревьями висели густые тени, изо рта валил пар.

— Ыыы! — взвыла Пенелопа. — Что это?

— Первое испытание, как понимаю, — сказала Дорина сурово.

Мы все поёжились и отошли от места телепортации.

— А что нам делать-то? — пискнула Флавия.

Новая вспышка, и на землю упала продолговатая стальная капсула.

— Вот и ответ, — Валетта подавила печальный вздох.

В капсуле оказалась карта местности, через которую тянулась извилистая пунктирная линия, и магические, мерцающие голубоватым светом цифры. На карте отображался обратный отсчёт, и времени было ещё двадцать часов.