Кручу в руках смартфон. Дико хочется позвонить кому-нибудь, услышать слова поддержки, но в телефонной книге таких контактов нет. Сразу вспоминается Таня. Я каждый день думаю о ней, но не могу связаться.

После неудавшейся аварии Даудов залег на дно и бьет исподтишка. Долбанный таракан. Не смог добраться до меня и Сашки, принялся за сотрудников. Несколько уже уволились, и я их не виню. К остальным приставлена круглосуточная охрана, на что тратятся огромные ресурсы компании. Если дальше так пойдет, то я разорюсь, и Даудову некого будет терроризировать.

Я мог бы позвонить Тане, просто поговорить, узнать думает ли она обо мне так же часто как я о ней или выкинула из головы как Карина когда-то. Но Кир прав, нельзя подвергать ни в чем не повинную женщину опасности. Нас связывает всего одна ночь, Рыжик могла вернуться к мужу, в чем я сильно сомневаюсь, и рисковать ее жизнью из-за моего помешательства я не намерен.

— Влад, — в кабинет без стука входит Кирилл, и мне приходится вынырнуть из пучины депрессии и вернуться в реальность.

— Что?

— На Лебедева было совершено покушение.

— Как он?

— В порядке, — друг садится на диван и устало откидывается назад, — предупрежден — значит вооружен. Охрана сработала оперативно.

— От Котова есть новости? — сажусь рядом и повторяю позу Кира.

— Тоже нет, — я с силой ударяю кулаком по мягкой обивке, и друг ободряюще сжимает мое плечо, — ты знаешь, он роет землю.

— Медленно роет. Давно пора кончать с Даудовым, — произношу устало и смотрю на телефон, зажатый в кулаке.

— Хочешь как можно скорее ей позвонить? — догадывается друг.

— Дело не только в этом. Из-за этой гниды Сашка балансирует на грани смерти. И еще я недавно понял, что у меня сотни контактов в телефоне, но нет того, с кем можно поговорить по душам.

— А с ней можно?

Я понимаю сарказм друга, но не знаю, как ему объяснить, что я почувствовал, впервые заглянув в голубые глаза. Будто кувалдой по темечку. Засела в мыслях, сердце и, чего греха таить, в яйцах. Я теперь ни на одну женщину не могу нормально смотреть. Недавно, когда одиночество достигло апогея, и стало физически сложно находиться в пустой квартире, я пошел в бар недалеко от дома. Думал выпить и, возможно, найти кого-нибудь на ночь. Но ни одна женщина не смогла удержать мое внимание дольше пяти минут.

В мыслях только Таня. Я прокручиваю события от нашего знакомства до совместной ночи, как наркоман.

— Возможно, — отвечаю уклончиво.

— Влад, не дури. Вы знакомы пару дней, провели одну ночь — этого мало, чтобы говорить такое. Ты ее совсем не знаешь.

— Мог бы узнать.

Кирилл смотрит на меня как на больного, не понимая мое упрямство. Наплевать. Пусть думает, что хочет.

— Ладно, — друг обреченно вздыхает и достает телефон. — Хватит разводить траур.

Смотрю на него недоуменно с каплей надежды. Неужели сжалился и даст позвонить?

Кир показывает жестом, чтобы я молчал, и включает громкую связь. По кабинету тут же разносятся длинные гудки, каждый из которых бритвой полосует нервы.

— Алло, — из динамика доносится недовольный мужской голос.

— Докладывай, — коротко, не здороваясь, бросает Кир.

— Че докладывать?

Что это, черт возьми?! Я надеялся на мелодичный ласковый голос Тани, а слушаю прокуренного гопника. Волком смотрю на Кира, ожидая хоть каких-то объяснений, но получаю лишь знак молчать.

— А за что я тебе деньги плачу? — рычит друг.

— А-а-а, Кирюх… Это ты?

Кирюх? Как фамильярно. Не знал, что у Лаврентьева в друзьях имеется такой контингент.

— Артем, давай скорее, — Кир обхватывает переносицу двумя пальцами, — у меня мало времени.

— Рыжая мотается дом-работа-дом. Вчера какой-то хахаль на Рендже повез ее в деревню. Все.

— Кто он?

— Без понятия.

— Как выглядел?

— Ну, белобрысый такой.

— Что делали?

— Приехали, засосались, она ушла, он уехал.

Кирилл переводит на меня обеспокоенный и в то же время торжествующий взгляд. Мол, получите доказательства, что вас, Владислав Андреевич, использовали и забыли, но я все равно за вас переживаю, как за друга сердечного.

Только мне все равно. Я этому гопнику не доверяю. Мало ли что он увидел, нужны доказательства. Устало тру виски, пульсирующие болью. Не понимаю, что за спектакль для меня устроили.

Словно подслушав мои мысли, Кир спрашивает:

— Фотки сделал?

— Да, вечером пришлю. Я сейчас занят. Такую цыпочку снял… м-м-м, — доверительно хвалится гопник, будто это может быть кому-то интересно.