— Тат, а ты понимаешь, что ты сейчас в одном городе с папашей нашего Маськи? — вдруг спрашивает Алена.

— Москва — не Хацапетовка. Вряд ли есть хоть крохотный шанс, что мы встретимся, — отвечаю беспечно и откусываю мороженое.

— Ну не знаю. Я же смогла найти его номер. А лучше бы не находила.

Леля удрученно склоняет голову, сосредотачивая взгляд на рожке, в сложенных на коленях руках.

— Лель, не вешай нос, — подбадриваю ее, — в том, что Влад оказался козлом, твоей вины нет.

— Ага, конечно. Если бы я не его не разыскала, ты бы не плакала. А тебе нервничать нельзя было.

— Не выплакалась бы тогда, рыдала бы позже. Ален, — беру ее за руку, — запомни раз и на всегда — ты не виновата.

Сестра вздыхает и согласно кивает. Я замечаю, что вина все еще плещется в ее зеленых глазах, но уже не так отчетливо. Надеюсь, скоро она выкинет этот бред из головы.

— Я так рада, что вы с Максимом живете с нами. Крестник как глоток свежего воздуха для нас. А то мне кажется, что Димка начал отдаляться из-за моей неспособности родить.

— Твой муж любит тебя, — заверяю с полной уверенностью, — это видно невооруженным глазом. Но зная тебя, думаю, ты зациклилась на беременности, как на сложном юридическом деле.

— А как не зациклиться? — раздраженно говорит сестра. — Мы три года женаты. Первый год о детях даже не думали, а потом ни черта не получилось. Мне скоро тридцать. Я уже столько врачей обошла, что руки опускаются.

— Мой тебе совет — расслабься и получай удовольствие. Эмоциональное состояние очень важно. В ту ночь, когда я забеременела, я была безумно счастлива. Я отдавала всю себя — и тело, и душу.

Леля задумывается, разглядывая играющего Максима. И я тоже перевожу глаза на него.

Вокруг сына собрались другие дети, они что-то бурно обсуждают и смеются. От этого зрелища по сердцу расползается тепло, а на лице — улыбка.

— Несмотря на то, что Влад оказался тем еще тупорогим бабуином, он подарил нам такого красавчика. Чувствую, не одно девичье сердце разобьет, — подмигивает мне сестра.

Тут я с ней полностью согласна.

— В последний день перед закрытием садика на ремонт, воспитательница рассказала, что из-за Максимки две девочки подрались, — делюсь с сестрой, — не сильно, но парочку синяков и ссадин друг другу оставили.

— Толи еще будет, — с напускной скорбью вздыхает Алена.

***

С волнением и трепетом захожу в стеклянные двери офисного здания, где почти официально работаю.

Нагловатый охранник с бычьей шеей ощупывает меня слишком тщательно, заглядывая сальными глазками в скромный вырез белой блузки, и уходит выписать мне суточный пропуск. Подхожу поближе к будке, где он скрылся, и слышу недовольную речь его коллеги.

— Ты нахрен к ней полез, придурок? У нас распоряжение, что эта дамочка теперь здесь работает, достаточно было только в паспорт заглянуть. Тебе работа надоела?

— Отвянь, — огрызается бычья шея, — ты видел какая она сочная?

— Видел, и что? Надо руки распускать? А если она пожалуется?

— Я тебя умоляю.

— Не надо меня умолять, лучше заруби себе на носу. Я здесь работаю дольше и местом дорожу. А попадется в следующий раз какая-нибудь фемка? Ты представляешь, какой ор поднимется? Я с тобой за компанию охранять огурцы в «Пяторочку» не пойду, сдам начальнику со всеми потрохами.

Закончив, парень выхватывает у напарника мой пропуск и выходит из будки.

— Спасибо, — говорю тихо, забирая белую карточку.

Следующим пунктом у меня отдел кадров, в котором я зависаю на битый час. Молодая особа Маргарита наманикюренными длиннющими ногтями печатает букву в минуту, занося мои данные в базу. Распечатывает экземпляр трудового договора, я его внимательно читаю и готова биться головой о ее стол.

— Тут опечатка, — указываю в нужную строчку, — я КазАнцева, а не КазОнцева. А вот здесь вообще написано — 5азонцева, — похоже мадам промахнулась по клавише пока печатала своими когтищами.

Маргарита недовольно пыхтит, сжимая и без того тонкие губы, в невидимую полосочку.

— Может, сами напечатаете, — рявкает она.

— Это вышло бы быстрее, но не входит в мои обязанности.

Понимаю, что откровенно грублю, но приставания охранника и ее медлительность разожгли во мне ведьмин костер, сжигающий тактичность.

Девушка резко подскакивает со стула, и он откатывается назад, задевая соседний стол. Я уже в красках представляю, как ее когти обагряются моей кровью, но на шум выходит женщина лет сорока. Как я понимаю начальница сие царства.