— Танюш, — шепчу на ухо, — меня дезинформировали. Выставили в моих глазах именно такой. И я злился очень-очень сильно. Но я во всем разобрался. Когда выясню, зачем твой наблюдатель это сделал — накажу его. Но дай мне шанс загладить свою вину. Давай начнем все сначала.

30

Таня

Застываю как соляной столб, разглядывая шершавое полотно двери из темного дерева. Накрывает стойкое чувство дежавю. Опять мужчина просит меня дать шанс и начать все с начала.

В случае с Сомовым я была уверена, что ничего хорошего из воссоединения не выйдет, но сейчас…

Влад отец Максимки. А сыну очень нужен пример для подражания. Сейчас он берет его с Димки, но рано или поздно мы переедем, а у Павловых появятся свои дети.

Но те сообщения… Они до сих пор выворачивают душу наизнанку и заставляют изредка плакать ночами.

— Танюш, — нежный голос Влада возвращает меня в реальность, — всего один шанс, — горячие пальцы перекидывают мои волосы на одно плечо, и губы скользят по обнаженной шее, — я докажу, что я тебя достоин. Я был кретином, что поверил посторонним людям и не попытался поговорить с тобой. Но мое доверие к тебе полностью вернулось.

Его доверие ко мне? Вернулось?!

Невинные, казалось бы, слова поджигают фитиль ярости.

А как же мое доверие к нему? В отличии от Влада у меня есть неопровержимые доказательства, какой мразью он может быть.

Я хотела все удалить, но в последний момент передумала. Каждое гадкое слово было мне напоминанием, что бросаться в омут с головой может быть чревато. На дне может не оказать воды, будут лишь ржавые колья и битое стекло, на которые очень больно падать.

Я толкаю Влада спиной, но сдвинуть его не удается ни на миллиметр. Толкаю еще и еще, пока он все-таки не отпускает меня из своего капкана. Резко разворачиваюсь, смело глядя в серые омуты:

— Я очень рада, что смогла реабилитироваться в твоих глазах, но не могу сказать того же о тебе. Так что, извини, мои намерения останутся прежними: закончу отчет, и ты меня больше не увидишь, — стараюсь говорить строго, но голос предательски подрагивает.

Где-то в глубине души я жду, что Влад объяснится и извинится, что я найду в себе силы попробовать, что у Максима будет полноценная семья.

Тем временем глаза Влада темнеют, наливаются подавляющей тяжестью, сосредоточенные только на моих губах.

Он вообще слышит, что я пытаюсь до него донести?

— Влад.

Зря я открыла рот, нужно было сваливать. Произнесенное имя, словно щелчок кнута дает дикому хищнику команду к нападению. И Влад нападает, прижимая меня к двери. Терзает губы, кусает их, зализывает места укусов. Толкает язык навстречу моему, вовлекая в сумасшедший танец.

Цепляюсь за его рубашку. Не то оттолкнуть, не то притянуть ближе. Напор Влада, его страсть, его запах пробуждают во мне что-то дикое, животное. Ничего подобного я не испытывала с Сомовым ни до, ни после встречи с Владом.

Горячие ладони ползут по бедрам, задирая подол, сжимают попу. Хочется закричать: да, вот так, еще. Разум помутнен, и я даю волю своим рукам. Расстегиваю пуговицы на белоснежной рубашке, провожу ногтями по напрягшимся мышцам пресса.

М-м-м, какие кубики.

Влад не отстает. Отводит трусики в сторону, кружит по возбужденному клитору и проникает внутрь, медленно лаская.

Стону в мужские губы и слегка прикусываю. Веду пальцами ниже и хватаюсь за ремень. В этот момент раздается стук сбоку от моей головы.

— Влад? — раздается женский голос с немецким акцентом.

Ручка дергается, но дверь заперта.

— Я знаю, что ты здесь. Открой! — говорит требовательно.

Я хочу провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе, исчезнуть. Страсть затмила разум настолько, что я забыла и об оскорблениях, и о невесте Влада. Глаза печет, и картинка расплывается, от сдерживаемых слез.

Не зря говорят: с глаз долой — из сердца вон. Все это время я думала — не люблю, в какие-то моменты — ненавижу. Но стоило нам соприкоснуться, будто взрыв произошел, сметающий все вокруг. И нас осталось только двое.

Трясущимися руками дергаю подол платья. Тру тыльной стороной ладони губы, будто это сотрет события минутной давности.

— Катя, ты не вовремя, — твердо говорит Влад.

В отличии от меня он спокоен. Медленно застегивает пуговицы, заправляет рубашку в брюки и протягивает мне руку.

— Пойдем.

— Куда? — я съеживаюсь у двери и смотрю непонимающе. — Тебя невеста ждет, я никуда не пойду. Оставь меня в покое.

Морщусь от досады, услышав в своем голосе истерические нотки.