Пусть так! Я готова быть здесь одна. Без семьи и родных. Я готова на все, лишь бы знать, что там, на другой стороне, Себастьян жив.

Господи, молю тебя, сохрани его! Пусть мой убийца оставит его в живых!..

Голоса. Я слышала мужские голоса. Они звучали все громче. Неразборчивые слова выстукивали болезненными молотками в сознании.

Удары. Их я тоже слышала. Они нечастые и неритмичные. Но звучали все отчетливее с каждым новым разом. Эти звуки будили меня, и я поддалась.

Медленно, чтобы не провоцировать очередной приступ боли в правом виске, я открыла глаза и сморщилась от провальной попытки избежать муки. Несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд.

Кажется, я лежала на полу. Узнала ковер у камина, огонь в котором уже погас. Я еще раз моргнула и тут же поморщилась от боли в виске. Она мешала мне разобрать голоса, звучащие надо мной и понять, что же это за глухие удары, которые доносятся до слуха.

Я увидела несколько пар мужских ботинок. Одни стояли рядом с моим лицом, другие – у дивана, на котором, очевидно, сидел их обладатель.

– Она пришла в себя.

Наконец, разобрала я слова, произнесенные все тем же знакомым голосом.

– Поднимите ее, ребята.

Из горла, охваченного болезненным огнем, вырывался стон, когда мужские руки грубо подхватили меня и усадили на что-то мягкое. Голова слово наполнилась свинцом, и я с трудом ее подняла в попытке осмотреться.

Двое мужчин в черных одеждах стояли напротив. Еще один – третий – сидел на диване на противоположной стороне.

Я зажмурилась, чтобы навести ясность в зрении. Мне удалось увидеть улыбку на смуглом лице. На знакомом лице. На очень знакомом, черт возьми, лице!

– Бенедикт… – осипшим голосом выдала я и снова сморщилась от боли.

Я услышала, как он приблизился под звук все тех же ударов. Они устрашали меня больше, чем этот предатель. Возможно, это неизвестность или панический приступ? Они потрясали меня, и я поняла, что изнываю от необходимости узнать их природу.

– Да, сеньорита, это я. – ухмыльнулся тот. – Но в этой истории я герой второго плана, – говорил мой бывший телохранитель Бенедикт Раблес, останавливаясь рядом. – Главную роль играет другой человек.

Мне плевать, кто убивал ради денег моей семьи. Я хотела знать лишь одно!

– Где… Где Себастьян? – снова прозвучал мой сиплый вопрос и опять боль обожгла гортань.

Я увидела лицо Раблеса совсем рядом. Он снова улыбался и оценивающе смотрел на меня:

– Скоро узнаете, графиня, – и, покачав головой, добавил: – Подпортил я вашу красоту, сеньорита. Красный цвет на коже вам явно не к лицу!

Этот звук ударов теперь внушал смертельный ужас.

– Что с Эскалантом?! – мучительно требовала я ответа, глядя в глаза предателю.

Тот выпрямился и теперь смотрел на меня сверху вниз.

– Ты ведь их слышишь? – кивнул он в сторону, откуда доносились эти жуткие звуки.

Мои руки судорожно сжались в кулаки. Я сглотнула боль, но больше не морщилась. Я впилась взглядом в человека, который так умело, вел двойную жизнь.

Но он только шире улыбнулся и переглянулся со своими молчаливыми и незнакомыми мне напарниками. А после снова обратил свой мерзкий взгляд ко мне.

– С удовольствием сообщаю: вы слышите, как мой босс избивает вашего бывшего мужа, несостоявшегося герцога Торегросса…

Дикий вопль прозвучал внутри меня. Он хотел вырваться наружу и оглушить этих преступников. Но я сумела лишь завыть и, собрав так и не восстановившиеся крупицы сил, броситься на предателя.

Раблес резко толкнул меня, и я снова упала на пол. Боль пронзила область затылка и спины. И мрак снова забрал меня к себе.

Боль. Она вновь пульсировала в моем теле, лишая мыслей и чувств. Я тонула в ее бескрайнем, огненном океане. Захлебывалась в волнах агонии, пытаясь выплыть, выкарабкаться… Она забирала меня в плен, обещая сделать слабой и беззащитной, готовой на все, чтобы избавиться от нее.

Но боль просчиталась. Она не увидела во мне отличия от тех, кого уже погубила. Она не знала, что я – невероятно сильный боец. Я смогу выстоять любую муку тела, лишь бы страдания не касались моей израненной души.

У меня был якорь в реальном мире, который придавал сил. Это единственная мысль в затуманенном болью разуме пульсировала не словами, а образом. Я видела Себастьяна. Его улыбку, глаза и ямочку на подбородке. Я карабкалась из пучины видений и муки к нему.

Опять голоса.