— Знаешь зачем татары иногда степь поджигают?

— Чтобы развернуть своих врагов?

— Да. Никто не любит, когда у него земля под ногами горит. Вот эти убийства и могут стать такой подожженной степью. Я с трудом ищу себе ремесленный люд, чтобы хоть как-то дела, порученные Царем, сделать. И если мне их выбивать, то я оплошаю. Разумеешь?

— Разумею, — нахмурился дядька Кондрат.

— А там и выставить все в нужном свете можно будет. Так что и Государево благоволение обратится в опалу. И многие дела мои пойдут прахом. Ведь если сошлют меня куда-нибудь в далекие дали, то кто здесь за ними присматривать станет? Особливо ежели злопыхатели постараются все развалить.

— И полк?

— Полк в первую очередь. Мню, что полк, ежели что, разгонят по всей Руси. Сюда немного, туда парочку. Чтобы нигде не имелось вас достаточно много и слово ваше ничего не весило.

— А дела державные как же? Кто Русь от татар сторожить станет?

— Разве это забота бояр али князей? — горько усмехнулся Андрей. — Особливо тех, которым я на прибыли наступил или еще как уязвил волей али неволей. Сам понимаешь, всем мил не будешь.

— Дела ведь ты добрые, славные делаешь.

— Кому добрые, а кому и злые. Вот те сотники, что против меня пошли. Они ведь вполне искренне считали меня злодеем. Человеком, который пришел к ним и испортил налаженную жизнь. Разве они думали о державе? Как бы ни так. Они пеклись о своих делах, своих кошельках и своих задницах. Как бы жрать послаще, спать помягче и как можно меньше для этого чего-либо делать. Оттого на меня и взъелись. Их все устраивало. А то, что их товарищи в говне — плевать. На то же, что крестьян постоянно режут и в полон угоняют — вообще насрать.

— Мнишь бояре те не лучше?

— А с какой стати им лучше быть? Разве что дым погуще, а человек он и в глухих лесах — человек. С его обыденными страстишками, страхами, обидами и желаниями.

— Но ведь я стараюсь.

— Тебе это выгодно. Старая жизнь тебя не устраивала, и ты желал ее улучшить. Вот и стараешься. Сколько лет прошло? Вишь как все изменилось. И еще измениться. Посему вот тут, — Андрей постучал себя по голове, — ты связываешь свое благополучие с этими изменениями. И не противишься им. А ежели наоборот? Те же татары, к примеру. Поговори с Ахметом. Они меня боятся. Я для них проклятье. Кара небесная за грешную жизнь. А тати? Еще хуже. Всем мил не будешь.

— Так это что же выходит? Бояре эти, что татары для Руси?

— Выходит, что так. Только с татарами можно честно биться в чистом поле. А боярами — нет. И да — не все бояре. А только доля. Вся загвоздка в том, чтобы понять — кто на чьей стороне и за что стоит. Что не так уж и просто. Попутчиков и хитрецов, а также обычных лжецов всегда хватало.

— Проклятье… — нахмурившись, процедил дядька Кондрат.

— Жизнь она полна такой мерзости, — криво усмехнулся Андрей и, похлопав соратника по плечу, пошел к своему коню.

Подошел.

Хотел уже было вскочить в седло, как глаз его зацепился за пожарную каланчу. Обычная деревянная скелетная башня с небольшим «скворечником» наверху. С нее весь город был как на ладони. А этот двор так и вообще — просматривался отлично.

Посему он вскочил на коня и направился к каланче. Чтобы пообщаться с Егором и его человеком, что в назначенный срок там дежурил. Мало ли он что-то видел?

Те самые Устинка да Егорка остались при нем несмотря ни на что. И были приставлены к делу. Устин стал командиром городской стражи, а Егор — пожарной. В которой также насчитывалась дюжина молодцов. Да пара деревянных бочек на колесах при них, на конной тяге.

Пока еще к счастью пожаров не случалось. Не сезон. Однако дежурство было внедрено обязательное и круглосуточное. На всякий случай.

Ясное дело, что пожарные эти были по сути своей липовые. Ибо разбирался в делах сиих Андрей еще меньше, чем в оперативной работе сыщика. Однако для успокоения совести — сделал. Заодно и верного человека к делу пристроил в надежде на то, что рано или поздно эти ребята какой-никакой опыт, а наберут. Да и снаряжение им потихоньку можно будет более толковое подобрать. Как и городской страже, кстати…

1557 год, 12 марта, Стамбул

Султан Сулейман шел по зимнему саду. Было свежо, но не холодно. К счастью, он жил не в тех северных странах, где каждую зиму деревья становятся голыми, вода превращается в камень, а землю усыпает снег, чтобы спасти ее от жгучих морозов. И откровенно недоумевал от того, как там люди не вымирали по зиме от ветров да холодов. Ведь любая простуда могла закончится смертью. А этой пакостью в тех краях можно было заболеть легко и просто, по несколько раз в году…