—Дело твоё. Но в обществе есть потребность в либеральных идеях. И невозможно запретить людям думать.

В принципе здесь я согласен с Александром. Только в случае нынешнего русского высшего света есть много вопросов. Решил привести ему слова Ключевского и одного иностранного посла. Точный текст я не помнил, но хватит общей сути.

«Чужие слова и идеи избавляли образованное русское общество от необходимости размышлять, как даровой крепостной труд избавлял его от необходимости работать… Вот когда зародилась умственная болезнь, которая потом тяготела над всеми нисходящими поколениями, если мы только не признаемся, что она тяготеет над нами и по сие время. Наши общие идеи не имеют ничего общего с нашими наблюдениями — мы плохо знаем русские факты и очень хорошо нерусские идеи».

«Несомненно, что у многих гвардейских офицеров головы набиты либеральными идеями настолько крайними, насколько эти офицеры мало образованы. Они живут вдали от всех осложнений либерализма: они ценят тон и форму военного командования заграничных армий, но они находят их невыносимыми у них самих».

—Примерно так и обстоит дело в нашем обществе, — продолжаю свою речь, — Малообразованные паразиты и наивные мечтатели, которые не знают свою страну и её народ. Но при этом они уверены, что их идеи самые правильные. У меня всегда возникает вопрос. Если вы такие грамотные и прогрессивные, то почему не освободили своих крестьян? Где ваши достижения в области коммерции или общественной деятельности? Сколько больниц, школ или домов призрения построено на ваши деньги? Может кто-то из вас ринулся осваивать огромные просторы Империи и своим примером показал, как должен поступать истинный апологет прогресса с либерализмом? Обычно в ответ сии господа стыдливо опускают глаза. Поэтому их надо не только ломать, но резать как больной скот, дабы улучшить племя.

Спускаюсь во внутренний двор Зимнего, где меня обычно ждёт карета и сопровождение. Не сразу понял, что меня смутило. Проходя одну из анфилад дворца, увидел весьма недобрый и даже торжествующий взгляд смутно знакомого лица. День был тяжёлый, а разговор с Александром выматывал вдвойне, и я был погружён в свои мысли. Сегодня, по сути, утвердили знаковые проекты, которые отразятся на жизни Империи в ближайшие годы.

Накинул шинель с шапкой и вслед за Игнатьевым вышел во двор. Вздыхаю прохладный воздух и останавливаюсь, глядя на вечернее небо. Опять замечаю странность уже подходя к возку. Обычно сопровождение не допускает лишних людей и карет. В целях безопасности обычно используется два возка. Это сегодня не было особых разъездов, а до Мраморного менее версты, посему ограничился минимумом людей. Мой охранник среагировал первым и оттолкнул меня в сторону. Далее слышу жуткий грохот. Выстрелы, ржание лошадей, крики умирающих людей и топот десятков ног. Сознание постепенно покидает моё многострадальное тело. Опять эта чёртова темнота.

[1] Кондратий Иванович Селиванов (1720, 1730 или 1740, Орловская губерния — 1832) — русский лжехрист, основатель скопческой секты; был осуждён в 1820 году.

[2] Хлысты, или христововеры, — одна из старейших русских внецерковных религиозных сект, экстатическая разновидность духовных христиан, возникшая в середине XVII века среди православных крестьян.

[3] Удельное ведомство — государственное учреждение Российской империи, с 1797 года по 1917 год осуществлявшее управление имуществом (удельными землями, имениями, а до 1863 года — также удельными крепостными крестьянами) императорской семьи.

В этот раз встреча братьев сильно отличалась от предыдущей. Император также стоял у портрета отца, но был явно в хорошем расположении духа. Он даже немного помолодел, кожа лица отливала здоровым румянцем и пропали мешки под глазами. Чего нельзя было сказать о фельдмаршале. Карл сильно осунулся, а бледное лицо и красные глаза прямо кричали, что человек сильно устал.

—Ты совсем себя не бережёшь, — произнёс Франц, — Переложи хотя бы часть дел на помощников и отдохни. Не хватало тебе ещё заболеть.

—Было бы на кого переложить, — с усмешкой ответил командующий и сделал большой глоток вина, — Каждый второй идиот или вор. За год удалось хорошо почистить все армейские структуры, но новые люди просто так не появляются. Их надо воспитывать, а это требует времени. Но ты же вызвал меня не для вопроса о здоровье?

—Ты, как всегда, излишне прямолинеен, — улыбнулся Император и сел в кресло напротив, — Не буду юлить ситуация с нашей дипломатией не самая лучшая. Как ты знаешь, в России новый монарх. Плохо, что первым делом Александр выслал нашего посла, по каким-то надуманным причинам.

—Ну не повесили как англичанина, уже хорошо, — улыбнулся в ответ Карл, — Своего посла русские тоже отозвали, насколько я слышал. Всё так плохо?

—Я бы сказал неоднозначно. Но ведь последние успехи нашей армии показывают, что мы способны противостоять республиканцам? Ведь при Поццоло мы разошлись с ними вничью. Да, пришлось оставить некоторые города, но Северная Италия наполовину осталась за Австрией.

—Это стоило нам максимального напряжения сил, — устало произнёс эрцгерцог, — Мы покинули свои позиции на Рейне и сосредоточили армию в Швейцарии. Бавария и Вюртемберг пока союзники, но действия их монархов намекают об ином. Что касается Поццоло, то там я собрал наши лучшие силы, максимум полевой артиллерии и не стал мешать Беллергарду[1] руководить сражением. У нас и так командующие совершенно лишены инициативы и привыкли действовать строго по установке Гофкригсрата. И это только небольшая часть проблем австрийской армии. При этом мы фактически проиграли сражение, хотя и нанесли противнику огромный ущерб. Но ещё две — три такие баталии, и мы лишимся своей армии. Нам нужна передышка или помощь союзников. В данный момент реально помочь Империи могут только русские. Раньше на них могли воздействовать англичане, но сейчас даже не представляю, когда они помирятся.

В кабинете на некоторое время воцарилось молчание. Фельдмаршал пил вино и наблюдал за бликами огня в камине, а его брат хмурился, нервно глядя в окно.

—Думаю на мне стоит надеяться на помощь русских в ближайшее время. Вот ознакомься с письмом Александра.

Карл с недоумением взял неожиданно белый лист бумаги и приступил к чтению. По мере понимания его брови собирались домиком, а лоб изрезали морщины.

—Это как? — фельдмаршал откинул бумагу в сторону, — Как ты мог допустить подобное, зная, что в России к нам относятся весьма недружелюбно? Позволить этим паркетным шаркунам и прочим шлюхам рассорить нас с русским монархом — это преступление.