– Жалкие, ничтожные твари, – рычал Малберт, вставая из-под трупов. – Я… вас… УНИЧТОЖУ! – Глаза и руки чародея полыхали синим пламенем, голос звучал страшнее грохота грома.

Райнд рявкнул, азулы галопом устремились на мага. Однако тот взмахнул рукой: все без исключения взмыли в воздух, застыли. Малберт медленно, улыбаясь безумной улыбкой, сжал ладонь. Азулы взорвались. Разлетелись во все стороны куски мяса, пошёл кровавый дождь, оросивший Малберта.

***

Оттеснённый к подножию холмов, израненный, измотанный Арафанор вместе с небольшим отрядом выживших, потеряв коня, отбивался из последних сил. Увы, маги все до единого мертвы. Он собственными глазами видел, как исчезает Малберт, как исчезают остальные тридцать пять. Больше Арафанор не оглядывался. Да, это последние минуты его жизни, но какой человек, зовущий себя воином, тем более командиром, возжелает умереть, получив удар в спину? Вот и он сражался.

– Asnartarna!

Не то грянул очередной раскат грома, не то ему действительно послышался голос Малберта. Арафанор обернулся и увидел. Увидел окрасившегося в алый цвет Малберта, читающего заклятия, чертя пальцем знаки.

– Твою ж… – командир кавалерии Единства, как и все остальные, опустил оружие, вглядываясь в небеса.

В небесных сводах возникли шипящие исполинские воронки. Голос Малберта возрастал с каждой секундой. Маг, расправив руки, издал протяжный медвежий рык. Из воронок «выползали» молнии: гигантские, конусовидные, пульсирующие, извивающиеся.

– Agnar sana-a-a-a-a-ar! – Малберт трижды хлопнул. Четыре электрических тяжа низвергнулись. Раздался душераздирающий грохот. Сотряслась земная твердь. Тяжи взрывались, распуская ветви молний, которые поражали азулов. Они, создавая магнитные поля, притягивали азулов и сдавливали их в лепёшку. Азулы, все до единого, были повержены. Поле брани охватил огонь. Так, ценой многих потерь, Первому Единству удалось одержать одну, маленькую победу.

***

Илеанира позволили пустить одну-единственную слезу напоследок. Её воинство терпело поражение. Её братья и сёстры гибли у нее на глазах, проливали кровь тех, кого совсем недавно называли словом «друг», покуда их предводительница держались подальше от поля боя, боясь запачкать руки. Сейчас ничтожеством Илеанира считала лишь саму себя. Она… была не готова. Её вера в Азулбан’нахаара и собственные силы оказалась пустой, неоправданной. Азулбан’нахаар предвидел оный исход событий, но всё же позволил ей повести армаду в бой. Позволил ей уничтожить своё же войско.

– Что ж, – не спеша утирать текущие слёзы, Илеанира дрожащей рукой приставила лезвие меча к своему горлу, – на этом завершается история… моя история…

Увидевшие это солдаты бросились к госпоже, но было уже поздно. Зная, что негде сыскать ни прощения, ни убежища, бывшая эльфийская правительница в отчаянии покончила с собой.

***

Садилось багряное солнце, в последний раз озаряя лучами окроплённую кровью землю. Стихли звуки жестокой битвы; выжившие аккральбрандцы либо сбежали, либо сложили оружие.

Горы трупов устилали холмистые равнины некогда прекрасной долины Тарнанаса. Выжившие оплакивали павших друзей, братьев, сестёр, отцов, сыновей. Слишком много потерь, горечи и плача для одного дня. Некоторые убитые были настолько изуродованы, что их не узнавали.

Лекари, оказывая первую необходимую помощь, кому-то ампутировали конечности, кому-то накладывали бинты, пропитанные целебными мазями. А после, погружая на телеги, увозили. Среди вражеских солдат раненых не нашли. Все мертвы.

Верховный король Сальтарана Марданиэль ходил по полю брани, не выпуская Синхар. В земле торчали колыхающиеся, более никому не нужные стяги, лежали копья, мечи, стрелы, расколотые щиты. Сидели люди и гномы в ожидании лекарей иль смерти… Другие же, прижимая к груди головы умерших близких, проливали слёзы, проклинали Азулбан’нахаара и его прихвостней. Находились и те, что не в силах пережить потерю, убивали самих себя.

Чем дальше ему приходилось продвигаться, тем хуже ему становилось. Вон посреди сложенной горки тел сидел гном, держа обеими руками выпущенные кишки. Он не кричал, не вопил, лишь смирно сидел, напевая песенку. То ли силы иссякли для чего-то другого, то ли потерян смысл.

Неподалёку сидел ещё один, человек. Правая рука оторвана, левая нога раздавлена, глаз выколот, лицо облито кровью. Вот оно! Вот! Истинное письмо войны. Высохшие чернила на пергаменте!

Чем больше приходилось видеть, тем становилось больнее, тем невыносимее казалась возложенная на него народом ноша, тем сильнее грызла совесть и терзали душу мысли. Однако во всём ужасе реальности успокаивало одно: все те, кто сегодня полегли, сражаясь против войск Аккральбранда, войдут завтра в историю Сальтарана настоящими героями, на коих будет равняться подрастающее поколение. Почувствовав, как что-то слабо ухватилось за его ногу, Марданиэль медленно обернулся. Мертвенно-бледный безногий солдат.

– П-победа ваша… государь, – улыбнувшись, он испустил дух.

Марданиэль, сдерживая слезы, сел на колени, перевернул на спину бездыханное тело, провёл по запачканному юношескому лицу рукой, навсегда закрыв синие глаза.

– Эта победа принадлежит тебе, друг мой, – голос предательски дрогнул. – Покойся с миром, и да пребудет твоя душа с предками за одним столом в Чертогах Вечного Покоя. И… прости.

***

Арафанор, чудом переживший конную атаку, бродил среди тел, ища брата. Он тщательно осматривал каждый участок, каждого убитого, звал по имени и, наконец, услышал вожделенный ответ: