– Как прежде, уже не будет.

Тяжело вздохнув, Марданиэль направился к выходу.

– Только не забудь вернуться.

Марданиэль, остановившись, посмотрел на жену через плечо. Но так ничего и не сказав, государь ушёл, снова оставив Нарвину одну.

– Прощай, – шёпотом сказала она.

***

Тёмно-серые облака застилали небесные своды, скрывая солнце, насылая мрачные мысли и лишая солдат Первого Единства той маленькой искры, что ещё теплилась в их сердцах, не позволяя сдаться. Свистящий ветер крепчал, колыша знамёна: людей – с изображением расправленных белых крыльев на чёрном поле, и гномов – с позолоченной латной перчаткой, сжимающей три скрещённые стрелы.

Справа от основных сил рода людского находился легион озлобленных закованных в прочные латы гномов под началом Эльдоры, чуть поодаль от которых разместился Арафанор вместе со своим старшим братом Арстаном. Слева же – легион Бертира и лёгкая пехота Нали.

Марданиэль находился на холме вместе с Гарлом – королевским знаменосцем, могучим воином ростом почти в три метра, и просто лучшим другом. Покуда ветер поигрывал его русыми волосами, а Гарл хранил молчание, король следил за солдатами.

– Прекрасный день для битвы, государь, – наконец нарушил тишину знаменосец.

– Любой день, – отвечал спокойным голосом Марданиэль, продолжая смотреть на войско, – годен для битвы, коли воинам есть за что сражаться, за что умирать и во что верить.

– Государь, Гарл считает, что каждому из наших воинов есть за что биться. Гарл знает – государь их воодушевит.

– Взгляни на них: унылые, ослабленные, потрёпанные временем и горем, лишённые надежды, скованные страхом смертные, не знающие, что их ждёт впереди.

– Так или иначе, государь, те же чувства сковывают даже Гарла. Даже государя. Гарл прав?

– Прав, как всегда, прав, – тяжко вздохнул Марданиэль.

– Можно Гарлу узнать причину?

– Сомнения, тревога и многие другие чувства начинают овладевать мною, однако, я переживаю не за себя, а за них. За тех, кто слепо следует моим приказам. А ведь… Лучше скажи, тебе доводилось чувствовать вину перед собственными солдатами? Доводилось терзать душу мыслями, воспоминаниями о погибших под твоим руководством? Когда ты воодушевлял воинов пылкими речами, обещал славную победу и щедро накрытый стол, дабы отметить победу, а в итоге большинство погибло. А всё из-за того, что мой язык наговорил слишком много.

– Да, – с грустью отозвался Гарл, посмотрев в сторону.

– Взгляни на воинов ещё раз, друг мой. Скажи, что ты видишь?

– Воинов, готовых умереть с вашим именем на устах.

– Пожалуй, большая часть так и сделает – умрёт с моим именем на устах. Скоро начнётся битва, сеча, кровавое месиво. Они погибнут с честью, а я, если выживу, то стану лжецом. Они не вернутся домой, хоть их и будут ждать дети, жены, матери, отцы. Они больше никогда не сядут за стол, не скажут друг другу ласковых слов. Их больше никто не обнимет. Их имена – имена истинных героев – предадут забвению. Сменится поколение, и всё. Конец. Никого из нас, Гарл, никого не вспомнят. Знаешь почему? Потому что я, Марданиэль, вселил ложные надежды. Потому что Марданиэль стал причиной горестного коротания срока близких тех, кто пал. Это поражение, Гарл, позорное, окончательное поражение.

– Нет, государь, вы должны идти до конца. Владыка Мальгерн выбрал вас. Нельзя подводить владыку. Нельзя оставлять госпожу Нарвину.

– Я не желал большей власти, Гарл.

***

Внутри белоснежного шатра, обставленного украшенной мелкими алмазами мебелью из белого дерева, перед зеркалом восседал Мальгерн, расчёсывая волосы. А разгневанный Эрдан, описывал круги около манекена, на котором висели серебряные доспехи Архимагистра.

– Поверить не могу, что наши с вами действия приведут к таким разрушениям! Мы с вами, владыка Мальгерн, совершили против Сальтарана наихудшее преступление из всех существующих! – возмущался Эрдан, размахивая руками.

– Не против, а во благо, – поправил его Мальгерн, сохраняющий абсолютное спокойствие.

– А если кто узнает?! А?! Что тогда?! Нас с вами отправят на эшафот и правильно сделают!

– Никто ни о чём не узнает, Магистр, и никто ничего не сделает. Всё под строгим контролем.

– Разве вас не замучает совесть?! Разве вас не будут терзать призраки тех, кто умер на этой войне?! Да что вы вообще такое?!

– Я? – усмехнулся Мальгерн. – Я Хранитель этого мира, существующий ради него и его жителей все свои четыреста тысяч лет. Хранитель, идущий на любые меры, порой, на самые крайние, дабы спасти Сальтаран. Как можешь видеть, лишь поэтому ты родился и добился всего, чего желал. А сейчас ты смеешь винить меня в том, в чём сам же поддержал?!

Эрдан промолчал.

– Понимаю, тебе пришлось разделить со мною столь тяжкий грех, стать соучастником ужасного преступления. Поверь, будь я тем, кем являлся раньше, то продолжил бы самостоятельную борьбу. Однако силы покидают меня, близится закат моих дней. Посему-то я и начал последнюю игру, исход которой решит судьбу всего мироздания. Жребий брошен.

В этот момент в шатёр вошёл молодой синеглазый мужчина в коричневой мантии, укреплённой стальными пластинами.

– Вызывали, владыка Мальгерн?