***

Высшие эльфы, располагавшиеся на левом фланге, отражали неистовый натиск лельнарских катафрактарий; всадники в чёрных одеяниях налетали на высокие щиты, не в силах прорвать обороны. Эльфы протыкали коней пиками, осыпали стрелами кавалеристов, трубили в боевые рога, повышающие боевой дух, разражались боевыми кличами, вгоняющими душу в пятки.

Меж тем, Кальдран, выбив Астагру из седла, принимал боевую позитуру. Подобрав клеймор, Астагра выпрямился и растянул бледные губы в мерзкой улыбке. Правитель высших эльфов первым нанёс удар; клинки встретились в воздухе с оглушительным лязгом, отдавшись болью в руках у обоих.

– Неплохо, – подметил лельнар, обнажая острые зубы и высовывая раздвоенный язык. – Только, боюсь, Илеанира орудовала намного лучше. Какая ирония, бедняга покончила жизнь самоубийством, не выдержав поражения, – разразился Астагра хохотом.

Ничего не ответив, нахмурившись, Кальдран сделал ложный выпад, нырнул влево и с пируэта отрубил рога противнику. Пока ошеломлённый враг приходил в сознание после «ампутации», Кальдран, достав торчащее в земли копьё, молниеносным движением пронзил им место чуть выше колена, а следом попытался снести отвратительную голову с хилых плеч. Но Астагра парировал атаку, откинул здоровой ногой оппонента и, смеясь, вытащил копьё.

Снова занеся мечи, они устремились друг на друга; Кальдран, фыркнув по-бычьи, рубанул, приблизившись на расстояние двух шагов. Роковая ошибка. Астагра, увернувшись, незамедлительно пронзил клеймором грудь короля. Кальдран распахнул глаза, выхаркнул сгустки крови и закашлял. Астагра наклонился к его уху.

– Она. Тебя. Не любила, – Астагра погрузил лезвие ещё глубже, заставив противника всхлипнуть.

– Плевать! – Кальдран из последних сил воткнул вражескому командующему меч в спину, острие лезвия вылезло через глотку. Астагра пошатнулся; глаза закатились, непристойно высунулся язык, и он распластался на земле.

– Да, неплохо, – на последнем издыхании сказал Кальдран и упал на колени посреди союзных воинов.

***

Ожесточённая битва, подходящая к трагическому финалу, судя по всему, не тревожила Архимагистра; Мальгерн до сих пор играл на флейте, наслаждаясь льющейся музыкой. Всё, кроме мелодии, проходило мимо ушей владыки: вопли солдат, свист пролетающих рядом стрел, ревущее пламя, приказы командиров. Лишь мелодия – для него чарующая, для остальных мрачная, тревожная, но всё же прекрасная.

Мальгерн безразличным взглядом наблюдал за развитием событий. Лесные эльфы и гномы давили правый фланг Азулбан’нахаара, при этом терпя сильные потери. Люди и тэлиары с помощью Эрдана, Малберта и Арафанора разили оборотней и вампиров, а потом вовсе обратили в бегство. Высшие эльфы, лишившиеся половины воинов после натиска вражеских кавалеристов, стягивались к каэдским полкам, противостоящим основным лельнарским силам у подножья скалы, куда оттеснили Марданиэля.

– Ещё немного, – пробормотал Мальгерн, нахмурив брови.

***

Марданиэль, подпитываемый желанием вернуться живым к Нарвине и новорождённому сыну, сражался с удвоенной яростью, не зная усталости. Вот рубанул Синхаром лельнарского бугая, и разлетелись кольца кольчуги. А следом в самый последний момент парировал чей-то зазубренный меч, кончик которого скользнул поперёк щеки, оставив красную полосу. Марданиэль размахивался, раздирал плоть, дробил кости, упиваясь отдачей в руке, при этом ничего не слыша, помимо собственного сиплого дыхания, кряхтенья и скрежета металла. Каждый удар оказывался слаще предыдущего, и каждый новый удар пьянил рассудок сильнее и сильнее. Теперь он понимал тягу Эльдоры к убийствам. Это занятие… расслабляет, приносит удовольствие, разумеется, когда ты омрачён горем. В здравом уме убийство лишь опустошает душу.

– Выходи, Азул, я знаю, ты здесь!

В этот самый миг лельнары, прекратив сражение с людьми и каэдами, выстроились в шеренги, выпрямившись, как палки. Протрубили горны; явился Азулбан’нахаар Гвартаихир: сжимающий рукоять Англуарда, величественный, ужасающий внешним видом, с суровым ликом, заклятый враг Сальтарана. Изогнув бровь, Азулбан’нахаар смотрел на Марданиэля, а тот – на него. Они долго стояли неподвижно, взорами ведя дуэль.

– Ну здравствуй, Марданиэль, – наконец нарушил тишину правитель лельнаров.

Марданиэль ничего не ответил, всё продолжая метать молнии глазами.

– Не желаешь поговорить?

– Поговорить? – фыркнул он. – Да, можно будет поговорить после того, как ты ответишь за все совершённые злодеяния, ответишь за погубленные жизни, ответишь за вторжение! Да, тогда мы и поговорим, по душам. А до тех пор, будь я проклят, если сяду с тобой за стол переговоров!

– Стойкость твоего духа впечатлят даже меня. Впечатляет настолько, что я потерял желание убить тебя. Прошу, пока ещё есть шанс, не вынуждай идти на крайние меры. Подумай хотя бы о Нарвине.