На светло-серебристом атласном платке нарисованы улыбающееся солнце с лучами, под ним трава, цветы и мальчик с девочкой держатся за руки. Отец сказал, что под солнцем надпись – пусть всегда будет солнце, рядом с детьми – пусть всегда будем мы. В те годы была популярной песня «Солнечный круг, небо вокруг», которую напевали и взрослые и дети, конечно, дочка знала эти слова. Рита протянули руки, взяла платок, прижала его к себе и тихо прошептала «спасибо».

Может быть тогда, может быть много позже, Ян понял – по отношению к детям нельзя вести себя так, будто они ещё не понимают, что происходит и не умеют чувствовать неискренность и обман. Умеют и гораздо болезненней переживают, травма остаётся с ними надолго, если не навсегда.

Повзрослев, дочь простила отца за нелепый розыгрыш, но помнила его, воспоминания вызывали грустную улыбку, оправдывала отца тем, что он был романтиком, ведь могло же случиться чудо – выиграла бы она пианино. А подарок отца, атласный платок с солнцем и детьми, державшимися за руки, был с Ритой и в годы учёбы в институте, конечно, в ту пору не повязывала его на шее, он лежал среди личных вещей как память о детстве. Оставила его в родительском доме, уезжая на работу на Урал, позже платок пропал, но есть память и щемящее душу чувство по рано ушедшему отцу.

Дети росли, расходы увеличивались, искал Ян, где больше платят, устраивался на подработки, жена тоже работала, а денег семье не хватает. Прошёл вместе с двумя мужчинами обучение в Новосибирске на слесаря-газовика и стали газифицировать жилые дома жителей райцентра и прилегающих деревень. Семья переехала из Яблоневки в Чистоозёрное, в трёхкомнатную квартиру в доме на двух хозяев, рядом школа, стадион, детский сад, в который устроилась Анфиса помощником воспитателя. Сыновьям всё больше доверялось работы по хозяйству, только Степан да Янчик часто отлынивали, их работа ложилась на плечи Олеся, он же не жалуясь родителям, выполнял работу за троих. В обязанности дочери входили уборка квартиры, мытье посуды, сходить в магазин за хлебом.

Газификация в районе шла активно, заявок на покупку газовых плит и обучение хозяек пользованием газом день ото дня увеличивалось, уезжал Ян рано, возвращался поздно вечером, на домашнее хозяйство времени всё меньше оставалось, а изнурительная работа сказывалась на здоровье. Анфиса с детьми далеко не все могли сделать, в семье чаще случаются скандалы.

Было воскресенье, первый выходной у Яна за последний месяц. С утра вычистил в сарае, покормил свиней, корова и телёнок на выпасах, решил Ян отдохнуть с книгой, только на диване расположился, на пороге комнаты появляется Анфиса, вид разъярённой фурии, кричит, что мужу только книжки читать, а на жену и детей ему наплевать, пусть с голоду помирают. Ян недоумённо смотрит на неё, спрашивает в сердцах, чем не угодил, если в сарае вычистил, свиней накормил, огород поливать рано, пусть жара спадёт, а жена не унимается, ещё громче да с крепким словцом отвечает, что в огороде и поливать нечего будет, потому что бестолковый муж кур в него запустил. Поднялся Ян с дивана, да скорым шагом направился в огород, ба, что видит: курицы во главе с петухом важно ходят по грядкам и деловито клюют то, что нравится. Замахал руками Ян, зычно закричал, курицы кудахчут, глазом сверкнут, а слушаться не хотят, слушают только петуха, тот заливисто кукарекает, сигнал видимо своему гарему подаёт. Одним словом, умаялся Ян гонять птичью стаю, но кур в загон загнал. На свободе остался петух, никак не удаётся ни поймать, ни выгнать из огорода. Уставший Ян сел на чурбан у колодца, достал пачку папирос, вытащил одну, а пачка возьми да выпади из рук. Наклонился за ней, в это время петух его клюнул в голову, крик, мат и через несколько минут в сени входит Ян, по лицу течёт струйка крови, бросает на пол безголового петуха, вари суп, говорит Анфисе и уходит в дом. Та вытаращила глаза, молчала мгновение, потом заголосила, что же ты ирод наделал, курицы теперь нестись не будут, сам топтать их будешь. Рита возвращалась из магазина, ходила за хлебом, ещё за три дома до своей калитки услыхала крики – родители опять ругаются, домой идти не хочется. А когда узнала, почему вдруг на обед суп с лапшой и куриным мясом, отца жалко стало, клюв у петуха костяной, больно же было, когда он клевал. Теперь она знала, что не всегда суп бывает куриный, случается он и из петуха. Отец шутил, улыбаясь, дочке говорил, хорошо, что не убил его петух, как в сказке царя Дадона, она грустно посмотрела и ничего ему не ответила.

А вскоре уволился Ян из газовщиков, перешёл на железную дорогу, приняли него на работу стропальщиком, рабочий день 8 часов, выходной суббота и воскресенье, воцарился в семье хрупкий мир. Всегда к чему-нибудь можно придраться, но они с женой старались после случая с петухом не скандалить, а куры без петуха не остались, в тот же день купили у одной из соседок.

Была у Яна мечта увезти семью в страну Лимонию, где всё есть и там красиво, там радостно живётся; так он утешал себя и давал надежду детям на будущее, которое будет лучше, чем настоящее. На вопросы, где эта страна и когда же они все в неё поедут, отвечал, не откроет секрет, где страна такая есть, вот наступит время, придёт срок, тогда узнают и тогда они поедут. После розыгрыша с пианино Рита в разговорах о стране Лимонии не участвовала, если с расспросами к ней приставали братья, отвечала, что такой страны нет, это папа их всё выдумал, мальчишки не верили.

Мальчишки научились кататься на коньках и играть в хоккей, коньки они привязывали к валенкам, и бывало так, что и сушить валенки на печку особо ленивый Степан и подражатель ему Янчик бросали, не снимая с них коньки. А ещё мальчишкам нравилось стоя кататься с высоченной горки на стадионе, понятное дело, такого насилия валенки долго выдержать не могли и протирались.

В один из вечеров Ян взялся за подшивку, поставил в рядок валенки сыновей, выбрал на печи из других валенок один, что пойдёт в расход на подошву прохудившимся. Топится печь, дома тепло, вкусно пахнет голубцами, Анфиса готовит ужин. Рита как обычно вечером сидит на скамейке у печки с книгой, мальчишки в детской комнате чего-то громко обсуждают. Ян натирает дратву воском, рассуждает о переезде в страну Лимонию, откликов ни от кого нет, а он их уже не ждёт, так по привычке говорит. Ну, вот валенки подшиты, позвал сыновей, подаёт каждому в руки, принимайте работу, говорит, те бегло глянули, буркнули спасибо, и забросила на печь сушиться. Ян собрал обрезки, сложил их в мешок, прибрал, для мелкого ремонта могут пригодиться. Поужинали всей семьёй и разошлись по своим делам: Анфиса носки-варежки вязать, Ян книгу читать, дочь тоже с книгой сидит, сыновья в шашки режутся.

Утром всё семейство проснулось от грозного возгласа Яна, оказывается, на подшивку валенок сыновьям он изрезал свой новый валенок. Смеяться нельзя, но что делать, тычутся в подушку мальчишки, слышится приглушённый смех, а Рите до боли жалко отца, она уже понимала насколько трудно ему, видела, что сильно сдаёт здоровьем. В этом случае помочь ему было нельзя, для себя она решила, что надо обязательно помогать отцу, когда он садится за починку обуви сыновей, хотя бы в выборе материала.

Когда в очередной раз возникали непредвиденные расходы, Ян вздыхал и говорил о стране Лимонии, повзрослевшие дети понимающе улыбались и подыгрывали отцу, что в страну Лимонию они обязательно поедут, как только вырастут и улыбался отец в ответ и говорил, что они всё правильно понимают, страна Лимония – это стимул к лучшей жизни.

Каждую получку Ян покупал конфеты в шоколадной глазури «Счастливое детство», приносил их домой, высыпал на стол и говорил детям, чтобы разделили поровну между собой. Раскладывала по кучкам конфеты дочь, он искренне радовался, когда на столе оставалось несколько конфет для него и Анфисы, улыбался и ласково говорил – никого голодным не оставит.

Была у Яна ещё одна важная черта в характере –чуткость и вежливость в отношении к людям, опрятность и аккуратность в одежде. Для работы у него хлопчатобумажные брюки и рубашки, лёгкие куртки летом и фуфайка в холодное время года, летом фуражка на голове, зимой ушанка. На выход будь то в гости к родным или друзьям, на демонстрацию ли 7 ноября или 1 Мая наденет отглаженный костюм, белую рубашку и шляпу, шапку и пальто с воротником из овчины в соответствии с сезоном. И всегда гладко выбрит. Анфиса проигрывала на фоне Яна, хотя он покупал ей одежду, у неё были и платья шерстяные и костюмы однотонных благородных цветов, но она предпочитала одежду пёстрой расцветки из синтетических тканей, говорила, ей некуда наряжаться, а на работе под халатом эта даже лучше. Анфисе не было сорока лет, когда она по-старушечьи, повязала платок на голову, в тёплое время года ходила в нём, зимой – в пуховой шали. Ян махнул рукой, носи, что нравится.