Шрифт:
Одновременно пытаюсь унять пульс и бешеный стук сердца в груди.
— Свежим воздухом ты уже надышалась, — воодушевленно протянул Мирон. — Время позднее. Пора в кровать!
Холодная вода дарит приятную прохладу.
Хочется еще.
Снова подставляю руки под струю и, щедро набрав в пригоршню воды, умываю лицо.
Как же хорошо!
Влажной ладонью провожу по открытому участку шеи и выключаю кран.
Тщательно осушаю полотенцем лицо, руки.
Сейчас я отвлекаюсь на любые манипуляции, лишь бы не думать, где я нахожусь, и кто ждет меня за дверью.
Вот только сердце все равно не унять.
Губы трогает обреченная усмешка.
Возвращаю полотенце на место и смотрю на себя в зеркало.
Все в порядке.
По привычке поправляю одежду и выхожу из ванной комнаты.
Но не успеваю я сделать и пары шагов…
Не успевает мое зрение адаптироваться после яркого освещения к мягкому полумраку…
Как меня сшибает волна мужской непробивной энергетики и впечатывает в стену.
Широкие ладони смягчили удар.
Мне не больно.
Но я прижата к стене его телом и совсем не могу пошевелиться.
Я подозревала, что Мирон проявит себя. Вот только не так сразу…
Ему удалось меня удивить!
Опять…
Он ласково сжимает мою шею сзади и слегка побуждает наклонить голову. А сам, сдвинув ворот моей кофты, приникает губами к чувствительному участку между шеей и плечом. Становится безумно щекотно, ведь Мирон делает это нежно, и явно смакуя.
Из меня вырывается что-то похожее на стон и смех одновременно.
— Что ты хочешь выщекотать, Мирон? — с придыханием спрашиваю я.
Едва мне удается протиснуть руки между нашими телами и упереть ладони о его плечи. Но я не смогу его оттолкнуть даже при всем своем желании. Другой вопрос: а это желание у меня есть?
Мне же это нравится. Просто щекотно.
Не выдерживаю и толики очередных ласк и жалобно хихикаю.
— Я не могу! Это… словно… пытка…
Извиваюсь, пытаясь выбраться из тесных живых пут.
Единственное, что мне удается, это оттеснить Потемкина от моей шеи и вернуть голову в исходное положение. Так мы оказываемся с ним нос к носу.
Набираю в легкие воздуха, чтобы что-то сказать, как мужчина меня опережает.
— Ты тоже меня пытаешь, детка. Я не могу быть все время хорошим Мироном. Мне часто хочется быть плохим!
Я чувствую, как он усиливает натиск своего тела, при этом освобождая свою левую руку. Запускает ее под мою толстовку, и, накрыв ладонью грудь, спрятанную бельем и топом. Сжимает нежно. Со страстью.
Я не могу сдержать стон.
Со стыда сгореть можно…
А хочется сгорать от чего-то другого. Во мне просыпается желание из-за близости этого мужчины.
Его рука под моей толстовкой не спеша изучает мое тело. Или повторяет изученное минувшей ночью.
— Я тоже могу быть плохой девочкой, — прошептав чувственным голосом, трусь кончиком носа о его нос и открыто смотрю в глаза Мирона.
Избавляю тело от лишнего напряжения, делая его более податливым.
— «Можешь» или «хочешь»? — коварно спрашивает, пытаясь прочесть ответ на дне моих глаз.
— А какой вариант тебе нравится больше? — игриво изгибаю бровь, попутно приказывая своему телу расслабиться. Вот только коленки все же подрагивают.
Мои ладони плавно опускаются на твердые сильные предплечья. Тяжело дыша, заглядываю в потемневшие глаза мужчины. И, еще не успев окончательно сформулировать про себя вопросы, я получаю весьма откровенные и исчерпывающие ответы.
Приходится затаить дыхание, когда шероховатые подушечки пальцев скользят по верхнему краю моей маечки… Трудно сдерживать стоны, когда он так интимно прикасается к моему телу.
— Волосы… я хочу распустить волосы.
Мирон дает чуть пространства моим рукам. Я поднимаю их и ловко разбираю прическу.
— Так лучше? — спрашиваю я, опуская руки на его плечи.
Вместо ответа он жадно целует мои губы. Я обнимаю его, и мы отстраняется от стены.
— Ли-и-за, — на секунду оторвавшись от меня, хрипит Потемкин.
— Мирон, — он полностью овладевает моим вниманием, и больше я не думаю ни о чем.
Глава 17. Я и Ты
Лиза
— Почему мне не хочется спать? — качая обнаженной ступней из стороны в сторону, спрашиваю я.