— Если ты не спешила ставить меня в известность, значит, не торопилась со мной расставаться?

Логично. Что сказать?

Прикусываю щеку.

Потемкин сейчас выглядит учителем или профессором, с которым трудно поспорить и что-то возразить.

— Лиза, — мужчина снова зовет меня этим гребаным тембром! — посмотри на меня.

Упрямо качаю головой, чувствуя, как в горле образуется колючий ком.

— Почему ты боишься показать мне свои настоящие чувства? Я хочу видеть твои глаза, — широкая ладонь ложится мне на шею и нежно поглаживает чувствительную кожу.

Это жутко не к теме, но во мне все откликается на его призывные прикосновения.

И я сдаюсь!

— Я тебе написала, потому что хотела с тобой попрощаться, — сквозь ком в горле, который мне причиняет боль, шепчу я. — Ты был мне не безразличен в тот момент… — произношу эти слова, поворачиваясь к нему, — …и сейчас.

Мне уже все равно на дрожь в голосе. На застывшую влагу в глазах. Смотрю на Мирона из-под ресниц и медленно скольжу по нему взглядом снизу вверх. Эти чертовы губы в обрамлении густых и грубых волос безумно манят.

С моих губ срывается горячее дыхание и приятной тяжестью опускается мне на грудь.

Чаша весов перевешивает и мне просто становится на все сейчас плевать, кроме своих желаний!

Секунда и я нависаю над Мироном, оседлав его бедра.

Я в спортивных штанах и кроссовках, поэтому маневр легко удается.

Удивление в его глазах сменяется чувственным удовольствием.

— Ждал подходящий момент перевести стрелки на меня?

Уперев предплечья о спинку сиденья, приближаю свое лицо ближе к нему.

— Ты плохой мальчик, Мирон, — издевательски-томным шепотом укоряю его я, всматриваясь в его красивые глаза, — не держишь свои обещания.

Запускаю пальцы в его волосы.

— Я ведь тоже могу устанавливать свои правила, — тяжело дыша, продолжаю шептать я.

М-да.

Роль побитой овечки не для меня. Поплакать. Гордо уйти в никуда…

Нет-нет.

Все-таки Потемкину удалось вывести из меня химеру.

— А если я переведу стрелки, Мирон? Что тогда? — с вызовом смотрю на него.

Нескромно опускаю свои бедра на мужские, и придвигаюсь к нему плотнее. С наслаждением втягивая в легкие его запах, наклоняюсь к Потемкину.

Чуть отстраняюсь, чтобы понаблюдать.

Мне нравится, что он молчит. Его реакцию легко считать по глазам и не только…

— Я рад, детка, что ты наконец-то проявила инициативу. А то не хотелось подпаивать тебя еще раз, — Мирон усердно делает вид, что ничего такого не сказал.

Выпрямляю руки, увеличив расстояние между нашими лицами. Смотрю пристально на Потемкина, тут же пытаясь лихорадочно соображать.

Он меняет посыл и уже вскоре следит за мной нагло, откровенно и самодовольно. Явно ждет, когда я догадаюсь.

— В ка-би-не-те? — хлоп-хлоп своими глазками я.

Вот что мне с ним делать? Не убивать же.

Возвращаю руки в прежнее положение и выпускаю воздух через нос.

— В том, что ты наглый и самоуверенный тип, Мирон, в этом у меня уже нет сомнений! — играю спокойствие, как могу, но заявление произношу ему прямо в лицо.

— А то, что ты не такая, какой кажешься со стороны у меня тоже не вызывает сомнений, — запрокинув голову, он говорил тише и мягче.

Хм.

Конечно.

Сейчас посмотрим, кто тут кем кажется.

Открыто дразня его, провожу подушечками губ по его щеке, затем виску…

— Распусти волосы, — готовый вот-вот сдаться, хрипит он.

— Обойдешься! — с налетом цинизма отвечаю я.

Чувствую, как сильная мужская ладонь ложиться шею сзади и побуждает меня наклониться еще. Поднимаю взгляд с его губ. Он хочет, чтобы я его поцеловала.

Что ж…

Склоняюсь ниже, к его лицу.

Невесомо и бережно кладу руки на его бороду, нежно касаюсь большими пальцами его щек.

«Пусть у него снесет голову…», — думаю я в последний момент перед тем, как коснуться его губ своими губами.

Но стоило мне это сделать, как я поняла, что ни черта я не инициатор!

Мирон-охотник будто ждал, когда Лиза-зайка, изображая из себя храбряшку, прыгнет в силок.

Окунувшись в поцелуй, я тотчас ощутила, как одной рукой Мирон крепко зафиксировал мой затылок, а второй — он властно прижал меня к себе.

Поцелуй выходит долгим.

Немного сумасшедшим.

Оторвавшись от Мирона, я жадно вдыхаю воздух. Посмотреть в его глаза пока не могу. Стыд не окончательно покинул меня. Поэтому я прижимаюсь виском к его виску. Дышу ему чуть ли не в ухо. И, судя по тихому переливчатому смеху и содрогающейся подо мной грудной клетке, это его забавляет.