— Она очень расстроена, — сообщил Генри. — Но это и неудивительно.

— Ну что ж, в таком случае нет необходимости подзывать ее к телефону. Просто будьте добры передать ей, что если всех устроит мое предложение, то я приеду в Пламли-Грин завтра утром вместе с завещанием. Сегодня, конечно, никто дела не решает, поскольку сегодня выходной. Я приеду перед самым обедом. — Он замолчал, словно на что-то надеясь, но Генри ничего не отвечал и Планкет продолжал, но уже не так бойко: — Я смогу перекусить в гостинице «Хиндчерст-Армс». И если семья соберется в Фокс-Троте, скажем, в половине третьего…

— Подождите, пожалуйста, секундочку, мистер Планкет, — попросил Генри. — Мне нужно кое-что узнать у Долли.

— Ничего мне не говорите, — отмахнулась Долли, когда Генри подошел к ней. Она сардонически засмеялась и сразу стала похожа на прежнюю Долли. — Суин Планкет планирует появиться здесь ближе к обеду, а завещание хочет прочитать в половине третьего. Кроме того, он, разумеется, что-нибудь перекусит в «Хиндчерст-Армс».

— Да вы просто телепат! — удивился Генри.

Долли бросила на него мимолетный, но весьма подозрительный взгляд, потом пояснила:

— Этот господин всякий раз, когда бывал в этом доме, умудрялся выклянчить бесплатный обед. Ну хорошо, на этот раз его обед тут будет последним. Жаль обрывать старые традиции. Скажите ему, что он может поесть здесь, у нас.

— Как это мило с ее стороны! — чопорно произнес мистер Планкет, услышав предложение Долли. — Конечно, я мог бы перекусить и в…

— Она просит вас приехать и отобедать в Фокс-Троте, — повторил Генри.

— Да-да, хорошо… Если так. Это очень мило. Как я понял, вы тоже будете присутствовать? Сочту за честь познакомиться с вами, мистер Тиббет.

И прежде чем мистер Планкет произнес все формальные фразы прощания, каковые считал необходимыми при соблюдении этикета, Генри отчетливо услышал три щелчка в телефонной трубке. Это означало, что в это время три трубки в доме были аккуратно положены обратно на рычаги. Из этого Генри сделал вывод, что пересказывать «девочкам» разговор с поверенным — дело неблагодарное и бессмысленное. Тем не менее он тоже решил соблюдать все формальности до конца. И сделал это, когда супруги Ван дер Ховен спустились вниз в надежде позавтракать, а за ними последовали Примроуз и Чак Суошгеймер. Американец пояснил, что Дэффи неважно себя чувствует, и вызвался отнести ей завтрак в комнату («Если, конечно, мисс Долли разрешит», — добавил он).

Примроуз, Вайолет и Пит хором объявили, что обязательно будут присутствовать при чтении завещания. Только Чака до сих пор мучили сомнения.

— Видите ли, я искренне сожалею, что мне придется пропустить такое важное семейное собрание, — проводя ладонью по лбу, сказал он, — но я не вижу возможности оставаться здесь. У нас уже зарезервированы места на ночной паром, а на завтрашний день у меня назначено сразу несколько деловых встреч, которые я никак не могу отменить. У Дэффи тоже есть какие-то важные мероприятия — она сама мне говорила об этом еще вчера вечером. К тому же, когда объявляется завещание, официально совсем не обязательно присутствие всех выгодоприобретателей. Разве не так?

— Да-да, — согласился Генри, — конечно, не обязательно.

— Ну, я должен был в этом убедиться. Разные страны подчас имеют весьма странные и даже где-то причудливые законы. Простите меня, но, я надеюсь, вы поняли, что я имею в виду. — Чак скромно улыбнулся. — Еще раз извините нас, но, повторю, это мероприятие мы вынуждены будем пропустить.

Эмми, которую выбрали временной поварихой «по умолчанию», трудилась у плиты — готовила кофе, яйца и тосты. Долли ела с мрачным видом и не собиралась покидать кухню. Остальные отправились в столовую, предполагая, очевидно, что рано или поздно завтрак приготовят и их непременно обслужат.

Инспектор Сэндпорт приехал в половине одиннадцатого в самом бодром и жизнерадостном расположении духа. При нем был небольшой портфель, из которого он сразу же достал целую пачку бумаг. Инспектор разложил их в гостиной на журнальном столике со стеклянной столешницей, сам присел рядом. Протерев с важным видом очки, он попросил Генри собрать всех домочадцев, поскольку должен сообщить всем нечто очень важное.

Обитатели Фокс-Трота демонстрировали, разумеется, гораздо меньше радости, чем инспектор. Вайолет отличалась исключительной бледностью и с трудом сдерживала эмоции. Пит сильно переживал за нее, отчего вид у него был жалкий и беспомощный. Примроуз тоже заметно нервничала и постоянно посматривала на наручные часы. Чак выглядел несколько смущенным, а Дэффи, неохотно покинувшая свою комнату и явившаяся в гостиную в шелковом шифоновом пеньюаре, выглядела злой и раздраженной.

Сэндпорт обвел глазами присутствующих и, удовлетворенный тем, что перед ним все, начал:

— Ну что ж, дамы и господа, у меня есть для вас хорошие новости. — Шесть пар глаз удивленно уставились на него. — Хотя, может быть, с моей стороны и несколько жестоко говорить такие вещи семье, понесшей тяжелую утрату. В таком случае я надеюсь, что вы простите меня. Тем не менее я считаю, что это новости хорошие. Я хочу, чтобы все вы знали — леди Бэллок умерла естественной смертью.

— Быть этого не может! — заявила Примроуз, первой сформулировав мысль, которая тут же посетила головы всех присутствующих.