— Ты прав, брат, — так неожиданно громко произнес Стефан, что Адамусь аж уронил ложку, — Мария действительно скоро увидит Дарницу. Я решил ехать ко двору. Мы выезжаем завтра.

— И это правильно, — поддержал филин. — Поезжай, кинься в ножки отцу, авось простит, чай, сердце-то у батьки не каменное.

Маричка удивленно уставилась на мужа, но вслух ничего спрашивать не стала.

— Зря едешь, — усмехнулся Юрась, — отец еще не отошел от гнева, он тебя не примет.

— А я все ж попробую, попытка не пытка, — с вызовом бросил Стефан.

— Да как сказать, — усмехнулся Юрась, — коли тебе унижаться охота, поезжай, — при этом он опять стрельнул глазами в Марию: «Вот, каков твой муженек, на коленях пред обидчиками ползать готов».

— С отцом мне помириться охота, — не поддался на провокацию Стефан.

— Если б ты Рыгором был, так может он и простил бы, а так, — отмахнулся Юрась.

«Кто бы он ни был, а слабости мои ему наперечет все известны. Ковыряет, сволочь, там, где надо» Как же трудно давалось Стефану спокойствие!

— Завтра поутру выезжаем, — поднялся он из-за стола.

— Легкого пути, — оскалился Юрась, тоже поднимаясь, — тогда пошли спать ложиться, а то завтра раненько вставать придется.

— Да-да, — засуетился филин, — дорога дальняя, еды собрать нужно, коней на смену, охрану…

Ночку Стефан и Мария проводили в комнате у Гражины, так звали пышнотелую служанку, а где была сама хозяйка кровати, на которой нежились супруги, можно было только догадываться.

— Я не знаю, говорить тебе или нет, — срывающимся голосом произнесла Маричка.

— Говори, — подбодрил ее Стефан.

— Он твой брат, я не хочу вас поссорить, я ничего не делала, я даже на него не смотрела, — она вконец потерялась в словах.

— Приставал? — догадался Стефан.

— Пытался поцеловать, — утвердительно кивнула Маричка, заливаясь краской, — я ему врезала не по благородному, а как пан Липник учил.

— Ну, этот-то плохому не научит, — усмехнулся Стефан.

— А твой братец вроде как присмирел, даже извинился, но все равно хорошо, что мы завтра уезжаем. Не хочу, чтобы вы ссорились, недобро, когда родные в раздоре.

— Это точно, — погладил Стефан жену по шелковистым волосам.

Завтра все решится, для кого-то ловушка захлопнется. «Надеюсь, пушки уже едут к заставе, как я велел», — последнее, о чем подумал Стефан, погружаясь в тревожный сон.

Стефан с женой и верными людьми выехал на рассвете, когда город еще нежился в сладкой дреме, а над рекой стелился плотный туман. Адамусь долго что-то нашептывал племяннице, пытаясь за деловой суетой скрыть тревогу. Старик уже все знал, Стефан ему открылся. Без союзников в крепости не стоит и начинать опасную игру. Лишь бы Адамусь не выдал себя, не полез решать проблему самостоятельно, сохранил доверие к нелюбимому зятю. Все слишком быстро завертелось, долго просчитывать наперед шаги друзей и врагов Стефан не мог себе позволить.

Юрась, позевывая, рассказывал о дороге, где лучше заночевать и проще сократить путь — такая ненавязчивая братская забота, Стефан рассеянно слушал, кивая для приличия.

— Обнимемся, на прощание, — предложил Георгий, раскрывая объятья.

— Приеду, тогда и обнимемся, — усмехнулся Стефан, отстраняясь.

— Обиделся за жену, — прищурился Георгий, глядя на Стефана из-под всклокоченного чуба, — выпил лишку вчера, черт попутал.

— Бражка здесь забористая, смотри не спейся, — холодно напутствовал Стефан, запрыгивая на коня.

Обоз тронулся размеренным шагом никуда не спешащих гуляк. Маричка хорошо держалась в седле, конь чувствовал ее уверенность и охотно подчинялся. Всякий раз, когда Стефан оборачивался к жене, она с хитринкой в очах ему подмигивала, это успокаивало. Все должно быть хорошо.

Вот позади остались городские ворота, протарахтел под копытами мост, скрылись из виду убранные под зиму поля, по бокам замелькал частый ельник.

И тут-то путники припустили, да что там припустили, они помчали во весь опор, загоняя коней. На развилке отряд разделился, самые резвые верховые продолжили двигаться по Дарницкой дороге, увлекая возможную погоню, остальные, торопливо заматывая тряпьем лошадям копыта, углубились в лес.

Когда отряд вынырнул из густого леса, в овраге их уже ждали телеги с пушками. Гаврик, как всегда в приподнятом настроении, отчитался, что ночь прошла спокойно, заставские их не приметили. «Хороши вояки», — раздраженно подумал Стефан.

Прихватив пушкарей, беглецы вышли к подножию крепостного холма. Деревянный сруб черной стеной возвышался над пестрым осенним лесом.

На Хлыновой заставе началась суета. Открывшиеся было ворота, внезапно захлопнулись, а из волоковых окон показались ружейные стволы. Впускать господаря в крепость никто не собирался.