Феликс все это время слушает ее с непроницаемым лицом, словно речь идет не о нем. У меня же внутри все закипает, я бы убила ее голыми руками, хотя никогда не делала этого. Ствол в руках стюардессы все еще напротив моего лба.

— Это было в сентябре, кстати, вы уже были знакомы, вроде? — Она невинно взирает на нас. Да были, от этого мое сердце сжимается еще сильней. Феликс стал серьезней, но все еще не выражает никаких эмоций, правда теперь смотрит мне прямо в глаза. Сентябрь, тогда я вычеркнула его из своей жизни…

— Член у него Нина, да что я объясняю, ты и сама знаешь. Я сосала его с таким желанием, обрезанный, твердый, как камень, и толстый. Помню, как мне свело челюсть. — Она двумя пальцами вытирает уголки губ и тушит сигарету. Медленно потягивает апельсиновый сок. — Мы дважды трахались, а потом он вдруг перестал появляться. На него замаячил заказ, правда теперь без аукциона. Наверное, после того как разнесли Роквелл, заказчик решил не рисковать, и сразу выбрать лучшею из лучших. Двадцать лямов, Нина? Он того стоит? Не отвечай, конечно, да.

Самира нагибается к Феликсу и расстегивает его брюки. Он опустил голову на подголовник и с безразличием взглянул на нее.

— Как думаешь, если я трахну тебя при твоей жене, она расстроится?

— Мой член даже не дернется на такую шалаву. — Спокойно произносит Феликс.

— Неужели, а раньше вставал на раз-два. — Она запускает руки к нему в штаны, он хладнокровно смотрит ей в глаза. — Нина, ты превратила Феликса Гольштейна в импотента! — Смеется в голос.

— Все просто, Самира, теперь член Феликса Гольштейна принадлежит лишь мне, а грязные руки потрепанной шлюхи не способны вызвать у него интерес. — По лицу Феликса ползет улыбка, Самира не выдерживает и дает ему пощечину.

— Выруби этих двоих, мы подлетаем.

Будущий труп стюардессы втыкает в мою шею иглу, лицо Феликса расплывается перед глазами, я погружаюсь во мрак.

— Эту на минус второй! Видеть ее не хочу! — Сквозь сон слышу жесткий тон Самиры. Где-то над головой вертолетный гул, по бокам всплеск воды, но как такое возможно? Воротник моей кофты стягивает шею, когда меня за шкирку тащат к металлической лестнице. Только сейчас понимаю, что мы на какой-то огромной барже, вдалеке наш самолет. Едва хватает сил продрать глаза, где мой муж? Руки как плети свисают вдоль тела, у меня нет сил сопротивляться. Раньше я думала, что все азиаты невысокого роста с тощими телами, но тот, что закинул меня в сырую камеру либо обожрался амфитаминов, либо попросту мутант.

Медленно прихожу в себя, руки, ноги целы, но сердце сходит с ума от волнения за Феликса. Если Самира забрала проваленный мною заказ, то Феликса уже нет в живых. Она из тех, кто убивает ради удовольствия. Хватает все бонусы, в виде извращенных публичных убийств, тогда как я это ненавижу. Денег у нее хватает, вывод — она просто психичка!

Топот тяжелых сапог в коридоре, мужские шаги, выглядываю из-за прутьев решетки. Темный силуэт все ближе, и вот перед лицом вырисовывается незнакомая физиономия мужика, похожего на бурята. Он осматривает меня как трофей, удовлетворенно улыбается.

— Нина Кияки… — Мотает головой, словно не веря своим глазам.

— Моя фамилия Гольштейн!

— Мне похуй, будь ты даже Хусейн! Я нанял Нину Кияки! Она должна была решить мою проблему! — Делает акцент на слове ОНА. — Но ты, сука, раздула из нее еще большую проблему!

— Кто ты такой, твою мать?!

— Я заказал Феликса Гольштейна! Эта мразь давно портит мне жизнь, он все ходит рядом, вынюхивает, — Бурят морщит нос, словно изображая как Феликс это делает, ходит вдоль решетки, боясь подойти к прутьям ближе, чем на пол метра. — Какое его дело, вот скажи, как блядь его это касается, а?

— Что касается?

— Это мои шлюхи, я делаю с ними все что захочу! Они думают, что пришли в модельное агентство, я говорю, что покажу им подиум. Но за все приходится платить, за все, понимаешь ты своей башкой или нет?! Ну это же всего лишь секс, ну что тебе стоит ноги то раздвинуть? — Он с таким жаром объяснял мне всю гадость, которую творил, словно ему во что бы то не стало нужно было, чтобы я его поняла и оправдала. — Но они не хотели, фукали… Вот и ехали потом в кузове фуры пачками, а там уже не спрашивали… И я все думал, какое дело этому ублюдку, до меня? Но когда нанял Самиру, кстати, о ней, — Трясет указательным пальцем у меня перед носом, все еще не приближаясь к решетке, — Она более исполнительна чем ты, жестока, — Мотает головой, словно раздумывая, стоит ли присвоить ей этот статус, — Но дело свое знает. Она-то мне все и сказала… Оказывается пять лет назад я случайно продал с потрохами его младшую сестренку, прикинь! Ох, хороша была, малышка… Девочка еще, волосы черные, огромные голубые глаза, целка, оторвали с руками и ногами.

Меня передергивает, Феликс не говорил мне о своей сестре, либо он намеренно скрывает это, иначе Эрика откапала бы информацию о ней, либо этот мудила нагло лжет!

— Я, видишь ли, придерживаюсь того ж принципа, что и ты, я никогда не узнаю, кто заказчик. Мне платят бабки, я поставляю товар. Я звал ее Фло… Она продержалась неделю, после продажи, но тут уж как повезет… Летом я узнал, что те, кто ее попользовали мертвы, как спросишь ты? Их затрахали досмерти металлической ржавой трубой, там еще были ножи, и прочая гадость.