В кустах неподалеку послышалось едва различимое шуршание, и затем показалась уродливая лысая голова какого-то низшего гуманоида. Тэль-Белар, не мешкая, выпустил стрелу, но та, вспыхнув, внезапно изменила свое направление и отлетела в сторону холма. Эльф, недоумевая, оглянулся. Эльфийка стояла позади с луком, зажатым в левой руке.

— Что это было? — искренне поинтересовался эльф, осматривая снаряжение женщины: ни колчана, ни стрел при ней не было.

— Никто не должен умирать здесь сегодня, — сухо проговорила та и продолжила свой путь.

Тэль-Белар послушно последовал за ней. На дороге им попадались мелкие орки, гигантские пауки и огнедышащие виверны, но все они лишь отступали от тропы, по которой размеренным шагом шла высокая эльфийка в маске. Наконец они оказались у самого обрыва, через который был переброшен веревочный мост. Эльф сразу понял, что они искали, как только это увидел: высокий, практически плоский камень был основательно вбит в землю; всю поверхность его покрывали мерцающие символы на неизвестном никому из смертных языке. Он был похож на тот камень, к которому приводил его Берун. Все следы времени, однако, были с него стерты, поверхность его блестела, а поляна вокруг была вычищена, трава — подстрижена. Было ясно, что за ним присматривают.

— Ты заботишься об этом камне? — спросил он свою спутницу и тут же понял неверность своего предположения.

— За ним есть кому ухаживать и без меня, — фыркнула женщина и тут же попросила эльфа поторопиться.

— Что я должен сделать? — спросил эльф и без ответа понял, чего от него ждут. — Но я уже прочел одно такое послание. Ведь невозможно же получить благословление сразу от двух богов.

Эльфийка пожала плечами.

— Меня породило Священное Древо, а его породила Шилен, — сказала она, — но служу я другой богине, так что… — маска уставилась на темного эльфа, — одни боги знают, что здесь возможно, а что — нет.

— Хорошо. Я попробую, — неловко промолвил Тэль-Белар.

— Азраэль сказал, что если получится — то ты достоин.

— А если нет?

— Значит, Шилен еще на шаг приблизится к тому, чтобы уничтожить этот мир.

— Шилен создала нас: тебя и меня, — Тэль-Белар с вызовом посмотрел на женщину, но та лишь усмехнулась.

— Ты думаешь, что я поклоняюсь Эве, как остальные эльфы, что, потеряв могущественную покровительницу, тут же нарекли своим божеством младшую из детей Богини Света?

Тэль-Белар вопросительно посмотрел на женщину, на голову возвышающуюся над ним.

— Мне, как и всем вам, представился выбор: следовать за Шилен, проявившей свою темную, коварную сущность, или принять слабую и безропотную Эву своим новым божеством.

— Что же коварного в том, что дочь оказалась могущественнее матери, и та в обиде за это низвергла ее в самые глубины ада, сделав самым страшным монстром на земле?

— Ты мудр и знаешь многое, Тэль-Белар, но даже тебе не известна вся правда.

— И в чем же правда?

— Правда в том, что не за то Эйнхасад разгневалась на дочь, что та оказалась сильнее ее самой. Богиня Порядка всегда отличалась справедливостью и…

— Император Баюм и гиганты стали свидетелями такой справедливости, — перебил ее Тэль-Белар. — Как добра она к верным детям своим, так же сурова она к предателям?! Хм?

Лучница невозмутимо продолжала:

— Гиганты ворвались к ней во дворец и выкрали самую ценную субстанцию во всем мире — Воду Жизни, и никто до сих пор не знает, где она была спрятана. А Баюм… Императоры рода людского всегда пользовались особой протекцией Эйнхасад, признав ее своим новым божеством: легко каждому из них удавалось вести военные и политические игры! Но Баюм… Покорив почти весь мир, получив достойных наследников и долголетие, он никак не мог остановиться в своем непомерном стремлении к власти. Он был наказан за неблагодарность и неуемную жадность. Эйнхасад, поняв, что даже ей, всевышней богине, не удается осчастливить в полной мере простое смертное существо, наложила проклятье на весь род императоров, заточив Баюма навечно в построенной им Башне. Но даже она готова принять нового претендента на роль императора, если он окажется достойным и покажет свою возможность отречься от власти и денег как ради самой богини, так и всего своего народа. А что касается Шилен, — предвкушая вопрос собеседника, продолжала эльфийка, — наша прародительница вследствие скуки и дурного характера соблазнила своего собственного отца, Гран Каина, за что и была изгнана из небесной обители. И вместо раскаяния все, что ей могло прийти в голову, — это дать жизнь самым злобным и алчным тварям на всей земле: демонам и драконам. Но даже тогда Эйнхасад осталась к ней милосердна. Семь печатей были наложены на Шилен, удерживающие ее между мирами, семь богов, считая и саму Шилен, оставили след на каждой из печатей. «С чего ты решила, что жители мира желают поклоняться тебе?» — в гневе промолвила Шилен, проиграв свою битву, на что Эйнхасад спокойно ответила, что если все расы мира примут Шилен своей богиней, то та сможет воскреснуть для новой битвы, и Эйнхасад, и все боги по ее велению поклялись, что не будут препятствовать вскрытию печатей.

Тэль-Белар растерянно стоял, обдумывая все, что только что услышал. Амулет на его шее светился ровным голубым огоньком в подтверждение всего сказанного эльфийской женщиной.

— Ты никогда не задавался вопросом, почему Эйнхасад просто не пошлет на землю всех своих ангелов, чтобы те уничтожили печати или помешали их вскрыть? — слова эльфийки поставили окончательное многоточие над всем, что Тэль-Белар раньше знал и во что верил.

— Кто ты такая? И кому служишь? — сурово спросил эльф, давая понять, что он намерен получить ответ.

— Как только Шилен была изгнана из стана богов и земля пережила огромное наводнение, показавшее, что Эва в полной мере никогда не сможет утихомирить суровую стихию, я обратилась к той, что создала всех нас. Эйнхасад услышала мою молитву и приняла мою клятву служить ей до скончания веков, и вот уже пять тысячелетий я служу Богине Света.

Когда женщина закончила говорить, словно разряд молнии прокатился по всему телу темного эльфа. Он стоял, ошеломленно глядя на свою спутницу — возможно, первую из тех, кто был создан по воле богов десятки сотен лет назад.