Шрифт:
Проведя в 1921 году больше месяца в России и тщательно изучив воистину катастрофическую ситуацию – сложившуюся в нашей текстильной промышленности, тот предложил Ленину организацию совместного предприятия. Ильич разумеется, был совсем не против нежданно-негаданно подвернувшейся сладкой халяве и, вскоре был подписан официальный договор об организации РАИК и передаче ей девяти профильных заводов: шесть в Петрограде и трёх в Москве – при условии инвестиции не менее одного миллиона долларов.
Проведя довольно успешную пиар-компанию в Штатах, Сидни Хилмен распространив акции РАИК ценой по 10 долларов каждая, быстро сколотив и застраховав в Лондоне уставной капитал в договорном размере – таким образом, выполнил условие Ленина. Основными держателями акций были профсоюзы работников текстильной промышленности «Объединённый союз работников швейной промышленности Америки» (ACWA) и «Международный профсоюз женщин-швей» (ILGWU).
Уже в августе 1922 года начались поставки станков, машин и оборудования в Россию на сумму более 200 тысяч долларов.
После первых же успехов, число российских предприятий РАИК выросло – сперва до пятнадцати, а затем до тридцати четырех – с общей капитализацией в два миллиона долларов. На них работало около полутора десятков тысяч рабочих и служащих (как из местных, так и американцев по большей части – эмигрантов из Российской Империи), производящих двадцать процентов всей советской номенклатуры изделий из ткани – от нижнего белья, до верхней одежды.
В этом месте мой кадык дёрнулся туда-сюда, сглатывая выделившуюся слюну:
«Двадцать процентов»!
Во главе РАИК стоял Контрольный Совет из семи советских представителей и двух американских, на местах же – предприятиями управляли квалифицированные специалисты заокеанского происхождения, внедряя передовые методы производства и управления в нашу отсталую лёгкую промышленность. Траты по управлению корпорацией были сравнительно невелики, наибольшие расходы были связаны именно с выплатой процентов по акциям.
«Русско-американская индустриальная корпорация», отнюдь не была благотворительной богадельней, а акционерным, следовательно – коммерческим предприятием, с числом дольщиков порядка шести тысяч. В июле 1923 года Корпорация получила первую прибыль в сумме около 8 миллионов долларов и её акционерам были исправно выплачены соответствующие дивиденды.
Рисунок 34. Швейных цех предприятия «Русско-американской индустриальной корпорации» (РАИК).
Вылезшая из самых глубоких омутов моего подсознания «жаба», легонько взяв за кадык – принялась меня вдумчиво душить:
– Восемь миллионов баксов! Охренеть…
Расстегнув ворот рубахи, роюсь в завалах инфы дальше.
Так, так, так…
А вот это уже ДЮЖЕ(!!!) очень интересно.
Деятельность РАИК будет прекращена в конце 1925 года и, причём в этот раз – не по вине советской стороны. Касса американских профсоюзов швейников – основных держателей акций, сдуется после продолжительной всеобщей забастовки и, они не смогут выполнять свои финансовые обязательства перед Советским правительством.
Предприятия же отойдут могущественному «Всесоюзному текстильному синдикату» – куда РАИК изначально входила на правах треста.
Дальше, сколь не рылся в «послезнании» – всё, больше ничего!
А если по персоналиям?
Ага, вот ещё есть.
Этот же Сидни Хилман, на поверку оказался непростым чувачком. Он станет советником Рузвельта в Комитете национальной обороны и директором Офиса по управлению производством во время Второй мировой войны…
Вот тебе и «профсоюзный» деятель!
Если это он к нашей Анне Ивановне приехал, то в любом случае – знакомство с ним в преддверии той самой Второй мировой, окажется совсем нелишним. От блестящих «бриллиантовым дымом» перспектив перехватило дух, но взяв себя в руки (и «жаба» в этом помогла) я стал думать более приземлённо.
Так, так, так…
Очень интересная складывается ситуация. Как из такой ситуации срубить «трохи» бабла? Как говорил один мой хорошо знакомый прапорщик в армейке:
«Особисто для сэбе»?
Свинья был, между нами сказать, порядочная.
Есть одна интересная идейка…
– Harry! Ask who this person is and what the hell does he want here.
Переводчик, тут же, помогая своей довольно корявой разговорной речи, неким подобием энергичного «сурдоперевода» для плохо слышащих:
– Мистер Гейдлих спрашивает кто Вы такой и, какого…
– Их хайзе – местный шериф и я требую чтоб вы оба предъявили свои аусвайсы… Ферштейн, зи, камрад?
Оба довольно скептически оглядывают меня с ног до головы – ведь я в «европейском», а не в будёновке, при шпорах и с деревянным «Маузером» на боку. Но при виде «корочки» – законопослушно достают соответствующие документы с гордым орланом (или что у них там, у американцев?) на обложке.