Кивает. Вроде пока обыкновенно выглядит, можно попробовать пообщаться.

— Слышал, Свету защищает самый дорогой адвокат в городе?

— Я к этому не причастен.

— Я тоже. Так кто его нанял?

Смотрит исподлобья.

— Не знаю, кто конкретно, — говорю, — но не удивлюсь, если этот же адвокат у наркобарона.

— Завтра-послезавтра Светлану обещают выпустить под залог, — это главное, — отвечает.

— А я как раз съеду, — присаживаюсь. — Так чего мне ждать на заседании суда о разводе? Ты понимаешь, что твоей дочери ребенок не нужен? Я читал копию протокола допроса прислуги. Когда мы с тобой были в командировке, а мой сын слег с температурой под 39 от ОРВИ, Светлана оставила его на новую горничную, не имеющую никакого опыта ухода за детьми, и улетела заниматься дайвингом на Красное море.

И, как я помню, Анна Филипповна после приезда навестила его всего раз. В моем представлении женщины должны вести себя по-другому. Если я когда-нибудь еще решусь на брак…

— Я не знал. Да, они взбалмошные, избалованные. Обе. Жена тоже оставляла дочку на меня или на кого придется. Ценят личную свободу, — он говорит резко, но без злобы, сцепив пальцы рук.

— Вот и я о том же, — о свободе. Убеди их, и войны не будет. Настраивать сына против матери я не стану. Просто буду рассчитывать только на себя.

— Воробьеву ты у меня увел?

— Ух, ты! Извини, не знал о вас, — тру виски, пытаясь осознать полученную информацию. — «Увел» — это, пожалуй, слишком сильно сказано. Решение за ней… Вообще-то я пришел доложить, что есть предварительные результаты по обесцвечиванию краски на Воробьевой. Дмитрий Петрович, как всегда, на высоте. Если все пройдет успешно — это направление обещает стать перспективным.

— Я еще подумаю, заслуживает ли она… и ты. Чтобы моя фирма работала над этим направлением.

Прихожу к Дмитрию Петровичу и объясняю все, как есть: что на нашу фирму бросили тень в причастности к наркотикам. Что после такого бывает изъятие сырья и готовой продукции и бесконечный следственный процесс. Что страшный и странный случай в нашем цеху на Филиппинах, во время которого только чудом никто серьезно не пострадал, имел целью похищение конкретно его разработок и останов нашего производства.

Что никто из нас не знал, как параллельно используется в Маниле разработанная технология. Получается, что Петрович и есть создатель долговременной краски-основы для человеческой кожи, а теперь и средства для ее обесцвечивания — и демонстрирую фотографию Воробьевой в имидже.

Что, хоть Филиппины и далеко, происходящее здесь сейчас чем-то напоминает ту же ситуацию. Подчеркиваю, что его разработки не запатентованы. И, наконец, что Евгений Федорович еще думает, будет ли его фирма работать в этом направлении или нет. Похоже, это становится последней каплей.

— Да что он себе позволяет? То делай, то не делай?! — возмущается главный технолог, собираясь высказать генеральному прямо сейчас все, что он о нем думает.

— Подожди, — прошу я его.

И убеждаю на время подальше спрятать, а лучше вынести за территорию фирмы важнейшие компоненты его инновации.

— На всякий случай, — уговариваю. — Кстати, после Манилы я подключился к системе охраны и наблюдения и поставил заставку-пустышку на камеры в лаборатории. Может, поэтому, во время каникул, нам еще никто и не помешал. Охрана даже пароли в системе не поменяла с тех пор, как я в проходной подрабатывал.

— На что ты меня толкаешь? Шпионские игры?

— Вроде того. Давай оставим муляжи. Если за несколько дней ничего не случится — все вернем назад.

Машет рукой, соглашаясь. Мы упаковываем несколько больших коробок с самым необходимым. Надписи с бутылочек, возвращенных мной из Манилы, я переклеиваю на такие же емкости, но свеженаполненные водой с заваркой из нескольких пакетиков. И ставлю их на рабочий стол, выразительно глядя на технолога. Смеется. А что — по цвету напоминают. Он даже достает из мусорного контейнера бракованный фильтр и устанавливает его после системы охлаждения, вместо снятого.

В сумерках, но до включения фонарей, мы перетаскиваем коробки через забор возле парочки подрегулированных мной камер охраны периметра, набив до отказа багажное отделение моего внедорожника.

И спокойно выходим через проходную с пустыми руками.

Завтра страна проснется после продолжительной посленовогодней спячки, а у меня будет день «Ч». С утра — на работу, к Петровичу. К десяти — заявление в суд. Параллельно искать место в детском саду, хотя бы временно, здесь много обаяния потребуется. И сразу найти квартиру в аренду недалеко от садика. Вечером какой-то ресторан, ну, хоть об ужине думать не надо.

Утром подъезжаю к фирме, а там оцепление. Не Росгвардия. ЧОП, вроде. Надеюсь, это не из-за наших вчерашних телодвижений. Проезжаю мимо, оставляю машину на территории супермаркета. Подхожу к зданию проходной. Внутрь не впускают никого — и генеральный стоит под падающим с неба снегом, и Дмитрий Петрович, вся администрация и рабочие в смену. Причину не объясняют. Становлюсь рядом с коллегами.

Вскоре юрист показывает генеральному какое-то сообщение на телефоне. Слышу обрывок фразы: «на регистрации». Евгений багровеет и, судя по жестам, ищет, кому бы оторвать голову. Тут подъезжает группа статусных автомашин, выходят неизвестные, и информация становится общедоступной: компания продана, начинается передача имущества новому собственнику.