Показываю на мониторе ровные ряды растений с пестрыми листьями, освещенные неоново-розовым светом фитоламп. Продолжаю:

— Зарегистрирован фонд по розыску и помощи жертвам долговременной краски и тату. Сейчас обзваниваем контакты, обнаруженные в базе филиппинской фирмы, сообщаем о возможности помочь. Штатным психологом предварительно установлены случаи проведения внушения, в том числе масштабные, путем скрытой рекламы. В скачанной базе несколько больших файлов, в них еще разбираться и разбираться.

И от наших граждан хлынул поток просьб о помощи. Приложены фотографии обезображенных лиц и тел, — пролистываю бегло фотки на экране.

— Набивали на спор, по пьяни. Думали, что потом легко сведут лазером или вообще ни о чем не думали. Пришлось ввести анкетирование, чтобы рассортировать клиентов по срокам проведения процедур. В анкете, например, есть такой вопрос:

«Если удалишь тату, что в твоей жизни изменится?»

И самые популярные ответы на него:

«Женюсь» и «Меня ребенок перестанет бояться».

Такое, конечно, идет с пометкой «срочно». Цены установлены демократичные, но выше, чем за тату — это политика нашей компании, — выключаю экран. — В фонд уже обратились два известных артиста и один крупный общественный деятель с такими же проблемами, анонимно, конечно. Предложения по развитию выглядят очень заманчиво, посмотрим, что получим по факту. Пока пошла бесплатная реклама. От соинвесторов отказались. По организации главбух уже зафиксировала первую прибыль. Крохотную, но все же.

Тут мне приходит сообщение от Марины: «Готово».

— Это пока все, что я хотел рассказать о работе за неделю, — говорю коллегам. — Теперь вы можете высказаться и завалить меня проблемами по своим направлениям. Но если ничего чрезвычайного нет… Ведь нет? — переспрашиваю, обводя глазами молодой коллектив. — Тогда прошу, в течение двух недель, решать их в рабочем порядке, без меня. Евгений Федорович остается за главного.

И маленькое объявление. Сегодня утром мы с Мариной Воробьевой расписались и после фуршета отправляемся в свадебное путешествие.

Вижу и слышу кучу прекрасных эмоций. Даже немного у Евгения. Приятно.

— Спасибо за поздравления! Не предупреждал специально, — улыбаюсь, — чтобы не заморачивались на подарки. Дело пошло — и это самый важный подарок. Прошу к столу, — распахиваю дверь в переговорную со столом, уставленным деликатесами ручной работы, производства моей Мариши и ее мамы.

А вот и сама невеста, то есть молодая, с пунцовыми от смущения и удовольствия щеками, со слегка подобранными длинными волосами, в идеально сидящем по фигуре коротком платье из бежевой замши и в черных полусапожках на шпильке — вчера подбирали.

— Твоя жена — настоящее чудо, — не стесняется на комплименты помощник Петровича, молодой военный химик. — Поделись секретом — где отыскал?

— Это она меня нашла, — отвечаю. — Просто мне очень повезло.

Благодарно обнимаю ее и целую в сладкие ненакрашенные губы.

Марина

Мы подали заявление в ЗАГС в тот же день, как Александр получил документ о разводе. И дату росписи нам назначили всего через неделю. Наверное, это хорошо. Я предположила, что на свадьбу приедут его родители. Но Саша слегка помрачнел и ответил, что никого не ждет. И сразу перевел разговор на другое.

При всей кажущейся открытости, я понимаю, что знаю о нем немного. И кто остался у него на малой родине — тоже. Непростого человека я полюбила, это мне сразу было понятно.

Регистрация проходит оперативно — деловые люди ценят время. Вальс очень красивый, торжественный. У меня свидетельницей Наташа, у Саши — Владимир в парадной форме, довольный, как сытый кот. Если не ошибаюсь, у одноклассника по новой звездочке на погонах. Подруга выглядит несколько необычно, как будто забыла накраситься, но потом я понимаю, что она решила поддержать меня. Она и так симпатичная.

На мне шелковое платье с открытыми плечами и пышной юбкой, его ездили выбирать с Сашей. И короткая фата с цветочками веночком, ботильоны, все белое, конечно. Перчаток я надевать не стала. А в запертой гардеробной висит на плечиках, дожидаясь моего выхода, короткая шубка из молочного цвета норки.

— Чего тебе еще хочется, скажи, — шепчет он мне, надевая кольцо.

— Любить тебя, — отвечаю так же тихо.

И мы целуемся, не дожидаясь слов чиновницы. Он поначалу нежно прижимается к моим губам, а потом властно охватывает их и проникает языком за зубы. Вот он весь такой — неоднозначный. У меня ноги подгибаются, когда он прилюдно начинает вылизывать мой рот изнутри. Вот для чего у невест традиционно длинное свадебное платье и фата. Я от этого поцелуя уношусь куда-то. В итоге чуть не забыла ему кольцо на палец надеть. Вообще из головы вылетело. Жаль, при этом учреждении нет гостиничных номеров.