— И его вины тут нет.

— После этого можешь доверительно взять его за руку и очень твердо сказать, что не ждешь от него никаких подарков и помощи, ребенка оставляешь, воспитывать будешь сама, фамилию дашь свою.

Ника недоверчиво прищурилась и начала:

— И тогда он…

Девушки откликнулись хором:

— …страшно обрадуется!!!

Ника расхохоталась, а потом резко оборвала смех и сказала:

— Не могу объяснить, но мне все это чертовски не нравится… Посоветуюсь-ка я с врачом!

Одобрение

Сергей выслушал рассказ о рекомендациях подружек, некоторое время думал, а потом план одобрил. В целом.

— Я бы не напирал на свою фамилию и все такое. Вдруг у парня больное самолюбие? Между прочим, насчет суда твоя таня права — если он вздумает отомстить за обиду…

— Господи, Сереж, и ты о том же! Да на что ему обижаться? На то, что я не собираюсь садиться ему на шею? На то, что не требую алиментов?

— На то, что лишаешь его отцовства. Или еще хуже: на то, что посмела принять решение без его ведома.

— Это так страшно?

— Для многих мужчин — да. Я не знаю, важно ли это для твоего Гребецкого, но, учитывая, что он крупная шишка и привык властвовать и повелевать — запросто.

— Это же глупо!

— Не скажи. Мы, мужики, натуры незатейливые, но разнообразные. Никогда не знаешь, на каких тараканов в голове наткнешься.

— Но в целом ты план одобряешь?

— Я хочу надеяться, что перспектива стать отцом должна мужика обрадовать. Я бы — обрадовался до потери сознания. И в любом случае он имеет право об этом знать. А все остальное… ты же топ-менеджер. Действуй по обстановке, а если что — жди морскую пехоту. Я буду рядом.

— Сереж, я не хочу, чтобы ты…

— Не спорить, пациентка Волкова. Я опасаюсь за безопасность своей пациентки. В конце концов, те синяки тебе поставил именно он.

— Не хочу вспоминать!

— Вот именно. Поэтому я и буду рядом.

Неприятный разговор

Она ужасно трусила, когда набирала его домашний телефон. И едва не бросила трубку, когда услышала его недовольный голос. А потом вдруг успокоилась — либо он не захочет разговаривать вовсе, либо все самое главное она скажет все равно не сейчас, а при встрече.

На встречу с ней он согласился без всяких возражений. Он вообще был какой-то странный. В Ржеве про него сказали бы — пришибленный. Звонку Нике он не обрадовался, но и холодным его голос назвать было нельзя.

Вероника бросила короткий взгляд в окно. Там, в тени раскидистого дуба, на лавочке сидел Сергей Резных, привольно вытянув длинные мускулистые ноги в джинсах и кроссовках. Футболка обтягивала могучую грудь и абсолютно плоский живот, сложенные на груди руки были словно свиты из мышц… Худощавый и гибкий, он очень напоминал своего младшего брата, но теперь она видела перед собой не мальчика, а взрослого мужчину, матерого, уверенного в себе самца…

Матвей нервно кашлянул, и она очнулась, отвела взгляд.

— Прости. Такая погода сегодня…

— Вероника, я выкроил буквально несколько минут. Пойми меня правильно, у меня масса дел… мы ведь договорились некоторое время переждать…

— Матвей, я хочу сказать, что все закончилось.

— Как? Что… то есть почему?!

В голубых глазах неожиданно полыхнул знакомый огонек, и сердце ее подпрыгнуло: неужели он все же любит ее?!

Гребецкому все большего труда стоило сдерживать нарастающую ярость. Что эта рыжая сучка о себе возомнила? Что он будет ходить перед ней на задних лапках, как дрессированный пудель? И как она смеет решать, кончилось у них все или не кончилось? Это его прерогатива, а ее дело — слушаться и подчиняться его решениям…

Сергей рассматривал Гребецкого, слегка повернувшись в сторону и скосив под темными очками глаза. Неудобно — зато безопасно.

С каждой секундой он все больше злился и все сильнее недоумевал: что такого есть в этом жирном — ну ладно, склонном к полноте — мужике с безвольным бабьим подбородком и бегающими выцветшими глазками? Что нашла в нем ослепительная рыжая королева Вероника? Как могла терпеть от него побои и унижения? Да на него только прикрикнуть — он от страха намочит штаны… А ведь нервишки-то у тебя пошаливают, миллионер! А может, и мозги тоже. Заметный даже отсюда тремор рук, повышенный тонус плечевого сустава, гиперфункция потовых желез… Вот Ника что-то сказала — и это рыхлое, безвольное лицо мгновенно окаменело, стало злым, в глазах загорелась ненависть. Сергей видит это даже сквозь стекло, так неужели же этого не видит она?

Она набрала воздуха в грудь и начала, как задумали.

— Матвей, поверь, я всегда буду помнить то время, когда мы были вместе. Ты очень много значил для меня…

“Идиотка! Наглая рыжая сучка! С таким снисходительным видом с с ним не смеет говорить никто. Вернее, не каждый. И уж точно — не эта шлюха…”

— Теперь самое главное. В том, что случилось, нет твоей вины, я хочу, чтобы ты знал это. Я и в мыслях не держу чего-то требовать. Наоборот, я считаю себя твоей должницей — ты подарил мне счастье материнства. Я приняла решение оставить ребенка, воспитывать его буду сама, фамилию он будет носить мою…