— Не бурчи на супруга, — Лисса забрала из рук Стефы мочалку и утопила её в воде, рассматривая, как булькает вода. Большой пузырь всплыл шляпкой гриба и лопнул, так же, как и надежды Лиссандры. — Мастеру Колби выгоднее найти ресурсы для производства на месте, чем заниматься доставкой ингредиентов.

Лиссандра после ванной устремилась на ложе с балдахином. Тонкая ткань ночной рубашки путалась в ногах, но девушка этого даже не замечала. Она в одиночестве осталась в комнате и осмотрелась по сторонам.

Все было убрано до идеального состояния. Ткани были чистыми и пахли уличной свежестью. Девушка остановилась у поддерживающего балдахин столбика и задумчиво посмотрела на кровать. Вчера ночью ей мешали спать перина и слишком набитая, до каменной твёрдости, подушка. Сегодня это неудобство не помешает!

Лиссандра сняла одеяло, простынь, и со всей силы потянула на себя тяжёлую перину. Не удержавшись на ногах, она плюхнулась на мягкое место, отчего рассмеялась, и снова подскочила на ноги.

Борьба закончилась в пользу Хозяйки Стоунберга. Перина была стянута, и герцогиня расправила тёплое одеяло на деревянном щите ложа. Подушку она тоже выбрала самую маленькую, скорее, декоративную, и улеглась, чувствуя удовлетворение. Как мало порой нужно человеку, чтобы быть счастливым… или несчастным!

Сон быстро сморил девушку, и она не слышала, как к ней в комнату заходил Эрик.

Мужчина тихо вошёл через смежные между покоями с супругой двери и остановился у кровати Лиссандры. Дорогой он чуть не свалился, запнувшись о мягкую кучу, и не сразу понял, что это сброшенная на пол перина.

Освещения было достаточно, чтобы рассмотреть спящее Рыжее Чудо, свернувшееся в невообразимый клубок на твёрдом ложе. Эрик улыбнулся этому. Даже в ерунде герцогиня отличалась от других аристократок. Сам герцог тоже любил спать на жёстком. Привычка, выработанная в походах.

Рядом с девушкой на постели растянулся Ленивец, шмыгнувший в комнату незадолго до появления герцога. Зверёк приподнял голову, отрывисто посвистывая, пока Эрик не шикнул на него. Глаза вертуна светились в темноте мистическим зеленоватым светом, как гнилушки на болоте.

— Охраняешь? — шёпотом спросил Эрик зверька. Тот качнулся тельцем и нагло завалился на спину, раскидывая лапы в разные стороны. — Никакой из тебя охранник! Не то что твоя сестра! — констатировал герцог и положил на прикроватную тумбу простой кинжал в кожаных ножнах. Рукоять кинжала была костяной, а лезвие таким острым, что пёрышко в полёте могло разрубить.

Кинжал был семейной реликвией и передавался из поколения в поколение. Герцог принёс его из оружейной. Зашел он туда не случайно. Ему хотелось оставить что-то супруге на время своего отсутствия. Всё-таки она в лес пойдёт. Пригодится! Корень какой выковырять или кору срезать.

Эрик недолго постоял тихонько. Знал, что будить Лиссу нельзя, но не удержался и погладил её по рыжему золоту волос. На воле, без шпилек и сетки волосы чувствовали себя прекрасно. Лисса спала крепко, только вздохнула во сне, стоило супругу коснуться нежной щёчки.

— Я быстро вернусь. Обещаю.

Герцог поспешно покинул женские покои. Соблазнительные формы супруги наталкивали на приятные мысли, а он совершенно не планировал мешать Лиссандре провести ритуал привязки. Не настолько он эгоистичен, чтобы свои плотские желания ставить превыше необходимости для Лиссандры.

Эрик вернулся в свою одинокую комнату… Хотя почему одинокую? Снежка уже ждала герцога, зарывшись под одеяло. Наученный горьким опытом, прежде чем лечь, герцог поднял одеяло, осматривая кровать на наличие подселенцев в виде дохлых крыс. К счастью, в этот раз вертун не стал делиться трофеями.

Герцог завалился на кровать, скинув с себя одежду и, закинув руки за голову, уставился в потолок. Там плыл корабль с поднятыми парусами, покачивавшийся на бушующих волнах. Над ним, надувая щёки, дул грозный северный ветер. Это был своеобразный барометр чувств Эрика, придуманный им ещё в детстве. Чем выше волны, тем беспокойнее было у герцога на душе.

Раньше с Клотильдой всё было спокойно, и по морю проходила лишь лёгкая рябь. Чего нельзя сказать сейчас. В этот раз Эрик сам пошёл искать встречи с баронессой. То ли пожалеть её хотел, то ли пожурить. Сегодня вечером Эрик впервые понял, почему Харольд всё время обзывал Кло деревенщиной. Раньше, до появления в его жизни Лиссандры, герцог не замечал пробелов в образовании любовницы. Её порой несуразное поведение казалось милым. С ним она по большей мере молчала. Если и говорила, то на какие-то простые темы, и Эрику этого было достаточно. Он искал дома уединения и покоя. Когда всё изменилось? Почему Клотильда не может быть такой же, как прежде?