Шрифт:
– Вы куда? – в спину им крикнул Глеб.
Дамир не ответил другу, лишь у двери чуть сильнее подтолкнул Владу в спину и приказал:
– На выход. И без разговоров.
На первый этаж спускались молча. Хмурый Дамир засунул руки в карманы и буравил взглядом любого, встречающегося на пути, а девушка кусала губы и старалась не отставать.
Миронов привел напарницу в маленький кабинет в полуподвальном помещении. Скорее всего, это место служило «комнатой отдыха» дежурным и тем, кто задержался в участке до ночи: это была маленькая коморка с двумя двухъярусными кроватями и старым комодом у небольшого окна со стальной решеткой.
Дамир подошел к нему. Выдвинул ящик, достал оранжевую коробку с белым крестом и кивком подозвал к себе Владу. Девушка осторожно закрыла дверь и послушно подошла. Под внимательным взглядом напарника вытянула руку.
Тишина не давила. Скорее расслабляла.
В абсолютном молчании Миронов осторожно размотал наспех завязанный бинт и внимательно осмотрел рану. Влада старалась не дергаться и лишь виновато улыбнулась, поймав очередной мрачный взгляд.
Дамир покачал головой, достал из аптечки пинцетные ножницы, обработал их, а затем и сам порез.
– Ай, – девушка сжала зубы, стыдясь слабости, и едва слышно зашипела.
Капитан подул на порез. Пробормотал что-то себе под нос, а потом прищурился и аккуратно подцепил осколок. Влада едва сдержала всхлип. Пришлось отвернуться. На глаза навернулись слезы, и остановить их она пока не могла.
– Хорошо, что большой, – заметил Дамир, поливая обильно кровоточащую рану перекисью: – Почему сразу не сказала?
Девушка промолчала. И молчала до тех пор, пока Миронов обрабатывал порез антисептиком, осторожно убирал застывшую кровь с ладони и запястья, а потом бинтовал.
Исаева терпела. Лишь морщилась из-за горящего от кончиков пальцев до локтя пожара и внимательно наблюдала за отстраненным выражением лица капитана.
Когда тот завязал бинт и принялся складывать лекарства обратно в аптечку, она, наконец, не выдержала.
– Дамир.
Девушка и сама не ожидала, что её голос прозвучит так тихо и неуверенно. И очень жалобно.
Тот несколько мгновений не реагировал, а потом медленно поднял на напарницу взгляд.
– Что?
– У нас все получится. – здоровой ладонью Влада неосознанно вцепилась ему в предплечье.
Она пыталась донести до него её надежду, что теплилась в ней самой. Это было сложно. Почти невозможно.
Но Владе до смерти этого хотелось.
– Двое суток, – уже уверенней продолжила она: – Двое суток – это очень много. Мы составим им отчеты. Найдем все, что только можно. Мы докажем, слышишь? Как я тебе и обещала. Они не смогут оспорить. Точно не смогут.
Дамир внимательно смотрел на напарницу, и впервые за очень долгое время девушка заметила в его глазах усталость.
Сильную. Не физическую. Ту, что рушила изнутри даже после долгого сна.
– Я думал так же два года назад, – он не пытался ее переубедить. Просто говорил то, что думал на самом деле: – Надеялся, что все докажу. Был уверен, что только идиот не поверит мне.
Влада упрямо сжала губы и замотала головой.
– В этот раз будет по-другому, – она и сама слабо верила своим словам. Но его должна была переубедить: – Когда-то все должно закончиться. И это случится сейчас. У нас все получится, слышишь?
Дамир прищурился. Поднял руку и осторожно заправил за ухо короткую прядь волос. Влада вздрогнула от прикосновения и потянулась щекой к его ладони.
– Я обещаю тебе. – снова повторила она.
Миронов послушно кивнул. В его глазах не зажглась надежда, которой так хотелось увидеть Исаевой, но он не стал хотя бы спорить.
Маленькая, но такая важная победа.
Влада улыбнулась. Поднялась на носочки и прикоснулась к губам капитана.
Поцелуй получился отчаянным и усталым. А еще он подарил еще пока шаткую, но все же уверенность. Уверенность в том, что они ни за что не сдадутся.
35
Драгоценное время летело стремительно. Минуты, а за ними и часы ускользали сквозь пальцы, словно сухой песок. Казалось, кто-то включил жизнь на быструю перемотку.
За две ночи они ни разу не сомкнули глаз, продолжая по кусочкам собирать страшный пазл. Упорство всех троих поражало, и судьба, наконец, сжалилась над ними – рассыпанные кусочки мозаики постепенно начали вырисовываться в общую картину.
Сначала робко, неуверенно. А затем стремительно.
Многое сходилось. Слишком многое. Вещи, которые сначала даже им казались совпадением, под влиянием новых обстоятельств, превращались в доказательства. Время, места, мотивы, знакомства, алиби.