— Не спеши, — ответил я. — Нужно доказать, что Алиссия действительно моя пара. Убедиться, что она жива. Опять же, я считаю, что есть ещё один человек, который должен решать судьбу леди Гохорд.

— Леди Дайяна? — уточнил Кио понимающе.

— Именно. Полагаю, стоит рассказать ей правду. И спросить, хочет ли она устроить для матери публичный суд. В конечном итоге, именно Дайяна — первая и основная жертва этой женщины. 

— Справедливо, — согласился Кио. — Или… ты в порядке?

— Я буду. Когда удостоверюсь, что с моей парой всё в порядке. По всему выходит, что она выжила там — если это была она, конечно. Но всё же…

— Но всё же ты не сможешь успокоиться, пока не проверишь.

— Верно.

— Но как ты собираешься это сделать?

— О. Есть у меня одна идея…

*

Я не спускался сюда давно. 

Настолько давно, что сами стены, казалось, омертвели и смотрят на меня с укором. Я чувствовал их давление, ворчливое негодование тем больше, чем спускался глубже. 

Вода в моей музыкальной комнате, всегда кристально чистая и прозрачная, стала мутной и грязной. И, стоя посреди этой погрустневшей комнаты, я отчётливо осознал, что магия сидхе, текущая вместе с кровью в моих жилах, никогда не предавала меня.

Это я предал её.

Я всегда презирал деда, но в конечном итоге поступил, как он: отказался от части своей сущности, отмахнулся от неё, обвинил глашатая в собственной неспособности понять услышанное. 

Я вспомнил первое появление Дайяны здесь, в музыкальной комнате. Вспомнил перья, кружащие в воздухе, перья, составляющие её платье. Вспомнил нечеловеческий голос, божественный и глубокий. Теперь, оглядываясь назад, именно его отзвуки я услышал в выступлении Шери. Пошёл на него, как крыса на зачарованную дудочку… 

Как мог я быть таким слепым? Как мог настолько не доверять самому себе? Криво улыбнувшись, я покачал головой. 

Не это ли ты хотел показать мне, Лесной Царь? Не для того ли всё это затевалось? 

А ведь, что бы там ни было, я должен тебе визит в Храм. И, пожалуй, даже извинения. 

Но это всё чуть позже. 

Магия откликнулась неохотно, будто была оскорблена пренебрежением и недоверием. Чары шли медленно, давались тяжело, вода бурлила и пенилась, но я упрямо звал и звал свою музыкальную комнату обратно.

И в итоге она вернулась. 

Зазвенели струны скрипок, загудела виолончель, заскользили под пальцами клавиши рояля. 

И я заиграл. Исступлённо, отчаянно, вкладывая всю свою силу, всю душу в музыку.

Как же я скучал. Я даже не понимал, как скучаю, пока музыка не зазвучала…

Я прикрыл глаза, наслаждаясь, позволяя дикому напряжению этого года выплёскиваться в густую, напряжённую, полную чувств и страстей мелодию. И с каждым аккордом, с каждым звуком я как будто возвращался к самому себе, исцелялся от проклятья, самим собой на себя же наложенного....

Я так увлёкся, что далеко не сразу заметил кружащие вокруг перья. И поднял голову лишь тогда, когда одно из них скользнуло по моей щеке. 

Медленно оторвав руки от клавиш, я повернулся. 

Она стояла у рояля в облике Шери и удивлённо, чуть настороженно смотрела на меня.

Первым чувством было ошеломительное, сбивающее с ног облегчение. 

Я не сошёл с ума. И не придумал себе ничего. 

И она не умерла во Впадине. Она здесь, сейчас. 

Хотелось обнять её. Растечься у её ног розовым киселём. Сделать всё на этом свете, чтобы она взглянула на меня с одобрением.

Это то, что парность делает с драконами. 

Мерзко.

Я обуздал эти порывы, шагнул к ней и сказал так холодно и спокойно, как только мог:

— Ну здравствуй, Алиссия. 

Алиссия Майлифф

*

Я стояла и гипнотизировала злым взглядом дверь. 

Точнее, табличку на двери. 

К сожалению, надпись “Кафедра менталистики, факультет примитивной магии. Профессор Марджана Лофф” исчезать никуда не собиралась. 

И да, по всему выходило, что в эту дверь я действительно собираюсь постучаться. 

Как я дошла до такого? Вопрос интересный. Сама бы не поверила, если бы мне кто сказал. Но жизнь порой вносит свои коррективы, глядя на наши наивные “никогда” с полной насмешки улыбкой. 

Именно так произошло и в данном случае. 

На самом деле, беды, как говорится, ничто не предвещало. Последние пару месяцев я по большей части провела, свернувшись в тугой пернатый клубок, сонливый и немного капризный. Думаю, это норма для ожидающих пополнения в семействе фомор… или это только я такая. Но, в любом случае, я валялась у себя на чердаке и изображала ленивую гадюку. И обличье человеческое натягивала только для того, чтобы спеть на площади пару песен и добрать недостающей энергии.