Из холла Венельд со своими молчаливыми спутниками попал в узкую длинную галерею. Правую стену украшали картины — могли бы украшать, если бы не ужасы, изображенные на них. Искалеченные тела, темные ритуалы, демоны и прочая нечисть удавались неизвестному художнику особенно хорошо — даже при мимолетном взгляде на них пробирала дрожь. В левой стене были прорезаны узкие окна. Падающий из них свет попадал на картины, делая их живыми. А вот болотом совершенно не пахло.

Галерея заканчивалась мрачной каменной аркой. Пройдя под ней, Темные Жнецы и их измученный пленник ступили в круглую залу. Стены и пол выложены были из красноватого камня — неяркий свет, едва пробивающийся сквозь узкие стрельчатые окна под самым потолком, вспыхивал в испещряющих камень кровавых прожилках, отчего казалось, будто все присутствующие находятся в желудке какого-то огромного существа. Неприятное ощущение!

Посреди залы возвышалось дерево. Черный гранитный узловатый ствол, корявые тяжелые ветви, красные каменные листья — Венельд тотчас же узнал Древо Смерти, хотя прежде никогда его не видел. Легенды не лгали — Древо ощутимо тянуло из него жизненные силы, коих и так — видят боги! — осталось немного. Даже Жнецы ускорились, стремясь побыстрее его миновать. Охотник усмехнулся — стало быть, и они не так уж неуязвимы! А колдун-то, оказывается, совсем не прост. Чтобы призвать нескольких Жнецов разом, знаний и сил требовалось немало, но владеть Древом Смерти…

Согласно преданию, Древо подвластно лишь высшим темным богам. В разное время завладеть им пыталось множество колдунов и ведьм, но все они погибли, не совладав. Какие же тайны подвластны Похитителю Имен?

За красной залой тянулся длинный мрачный коридор — довольно широкий, учитывая, что Жнецам даже не пришлось сужать свой неизменный круг, в который они заключили пленника. На достаточно большом расстоянии друг от друга по обеим сторонам коридора располагались двери: темные, крепкие, массивные, с металлическими ручками в виде колец, зажатых в зубах различных демонов. Головы были выполнены столь искусно, что у Венельда промелькнула мысль, уж не один ли мастер приложил руку и к ним, и к ужасающим полотнам в галерее?

Повсюду царила гнетущая тишина. До слуха Венельда не доносилось ничего, кроме звука его собственных шагов, и это подавляло. Он слышал, что существует пытка тишиной — подвергнутые ей люди сходили с ума очень быстро. Остается надеяться, что владельцу замка безмолвие нипочем — учитывая, какие силы ему подвластны, не хотелось бы, чтобы он оказался еще и безумным!

Парень прислушивался до звона в ушах и ощутимо вздрогнул, когда одна из ближайших дверей вдруг с грохотом распахнулась, едва не сметя Жнеца, если подобное действие вообще было возможно по отношению к ним. «Эх, — мелькнуло у Венельда в голове, — уйду на покой, напишу книгу об этих тварях, Древе Смерти и могучем колдуне, похищающем имена и души…» Он не додумал мысль, потому что из-за двери появилось странное существо. Поначалу Охотник за нечистью принял его за какую-то непонятную зверушку или одичавшего ляпри — этот крохотный нелюдимый народец селился в холмах, жил обособленно, территории свои охранял яростно и хорошо умел ладить со змеями, коих и держал в качестве домашних животных. Впрочем, уже через миг стало ясно, что никакой это не ляпри и уж тем более не животное, потому что крохотное создание врезалось в ноги Венельда, плюхнулось на пол и оказалось — пресветлые боги! — маленькой черноволосой девочкой. Буйные кудри упали ей на лицо, простенькое платьице задралось, открывая исцарапанные смуглые коленки, отлетела в сторону сплетенная из соломы замызганная куколка, которую до этого малышка держала в руках. Венельд так изумился, что даже не сразу сообразил помочь ребенку подняться. Впрочем, девочка и не ждала помощи. Вскочив на ноги, она подобрала свою куколку и, не удостоив ни самого Венельда, ни его ужасных спутников даже взглядом, ускакала прочь. Парень проводил ее глазами. Все произошедшее заняло лишь несколько мгновений, но ничто увиденное в замке до этого не смогло удивить его сильнее. Кто эта девочка? У колдуна есть дочь? Ни Древо Смерти, ни подвластная хозяину замка магия более не занимали его мысли — там царила крохотная черноволосая малышка, чье появление никак не вписывалось в общую картину этого зловещего места.

Распахнулись еще одни двери, и взгляду Венельда предстали просторные покои, оформленные в тех же мрачных тонах, что и прочие помещения, но казавшиеся все же несколько более обжитыми. В центре возвышалось высокое кресло — нет, даже, пожалуй, трон, потому что более внушительного седалища Венельду видеть не доводилось. Высокая резная спинка черного дерева изображала Древо Смерти: узловатый темный ствол, раскидистые ветви и искусно вырезанные листья походили на увиденное Венельдом в круглой красной зале. Подлокотники тоже были выполнены в виде ветвей, а основание кресла представляло собой могучие корявые корни, будто бы вросшие в пол.

На троне сидел старик — иссохшее тщедушное тело, серая, словно присыпанная пеплом, тонкая кожа, длинные белые волосы и такая же борода. Несмотря на роскошное одеяние, он совершенно не производил впечатление опасного колдуна. Казалось, он умер давным-давно, и его попросту позабыли в этом кресле на многие века — бросили тело непогребенным, покинули замок слуги, а болото надежно укрыло его от любопытных глаз…

Впрочем, старик оказался жив. Дрогнули, поднимаясь, морщинистые покрасневшие веки, сжались, точно когти хищной птицы, узловатые длинные пальцы с желтыми кривыми когтями, дрогнули бесцветные тонкие губы. Венельд наблюдал за ним почти с ужасом — так он смотрел бы на оживающий труп. Темные Жнецы разорвали круг и замерли в некотором отдалении за спиной своего пленника — безмолвные и безучастные, как всегда.

— А! — проскрипел старик. Звук его голоса напоминал скрежет, с каким проворачивается проржавевшее воротное колесо. — Охотник…

— Что тебе от меня нужно?

Хозяин замка пожевал бледными губами, прежде чем ответить. Венельд терпеливо ждал — а что еще ему оставалось?

— Имя, как и от всех прочих, — проскрипел, наконец, колдун. — Ты не пожелал раскрыть его одному из моих верных слуг, так может, откроешь сейчас?

— Зачем бы мне это?

Старик издал странный горловой звук, напоминающий собачий лай, — Венельд не сразу сообразил, что это смешок.

— У каждого свои причины… Кто-то открывает имя по неосторожности, иные желают власти, богатства, исцеления от болезней. Кто-то боится за близких и не хочет, чтобы с ними что-то произошло. Одних приводят ко мне долги, других — безответная любовь, — он вновь усмехнулся. — Люди столь предсказуемы, что в конце концов с ними становится скучно…

— Но что бы ни сподвигло их открыть тебе тайное имя, в результате они все равно становятся твоими рабами и утрачивают собственные желания, — перебил его Венельд.