Опустила я взгляд, не смогла смотреть на ту, что сердце свое сама ножом кромсала, да помочь все равно не в силах была.

— Попытаюсь я, — сказала шепотом. — Не как ведьма, как ведунья.

Вскинула голову Ульгерда, на меня посмотрела так, словно пропасть отчаянием полная вдруг глазами обзавелась, да и ответила:

— Обе мы с тобой одно знаем — ведьмак, он явление природе противоестественное, по грани между жизнью и смертью ходит свободно, и чужой он для людей, для зверей, для нечисти и для нежити тоже чужой, зато силен и с любым проклятием справиться может. Я Осолу всю себя отдала, все что было, все, что мне ты подарила беззаветно, но помочь себе лишь он сумеет. Если связь разорвет, тогда… А если нет, если до рассвета глаз не откроет, тогда… в лесу своем не хорони. Сама знаешь, нельзя. Безымянная могила ему пристанищем вечным станет.

Поглядела я на Ульгерду, да и сказала как есть:

— Связь его с Заратаром-магом я уже оборвала.

Приоткрыла ведьма рот от удивления.

— Заратар парализован ядом собственным, сейчас чаща моя за ним присматривает, — продолжила ровно.

Ульгерда каждое слово мое ловила, едва дыша.

И тут раздалось с улицы:

— О, господин ведьмак, вина али воды изволите?

А следом распахнулась дверь в избушку мою, да показался в проеме дверном Осмомысл, на себя едва похожий-то. Волосы стали белыми, глаза как у зверя пожелтели, в полумраке светились, на руках вены черные, когти такие же, а письмена с тела исчезали стремительно — ведьмак в силу вошел, с ядом сам справился.

— Ты! — прорычал ведьмак в поре становления.

Я на Ульгерду глянула, да молча блюдце серебряное к ведьмаку развернула.

— Ося, — растерянно протянула бабушка его.

Осмомысл стоял, головой тряс, аки зверь-животное, но голос бабки признал тут же.

— Что со мной? Ба, скажи как есть!

А она возьми да и умолкни.

И вот я сижу, молчу.

Ведьмак, зеленокожий, стоит и молчит.

Ульгерда где-то там сидит и молчит.

Ну, я подумала, да и сказала:

— Садись, в ногах правды нет.

Прошел ведьмак пошатываясь, на стул не сел — рухнул. Самого от боли трясет, но организм силен — с ядом успешно справлялся.

— Что со мной? — не дождавшись ответа от бабки, обратился ко мне парубок.

— А что помнишь последнее? — вопросом на вопрос ответила.

Нахмурился он, лоб потер, вспоминая напряженно, опосля сказал:

— Бумагу дай, да уголек.

Дала, мне не жалко.

А ведьмак возьми да и начерти то, что я не так давно на земле возле заводи водяного чертила — круг, разделенный линией прямой, да в центре того круга два медальона.

— Это помню, — ведьмак мне лист исчерченный протянул, — как силу вдыхал в шесть из двадцати четырех амулетов. Знаешь, что это?

Да уж знала, к своему сожалению.

Лист, исчерченный, к себе придвинула, перо взяла писчее, да и пометила шесть артефактов галочкой зеленой те, в которые силу влил ведьмак. Один из двух центральных пометила крестиком — это тот, который ведьмы-чародейки зазря ко мне закинули, он уничтожен был, либо у Агнехрана находился, что почитай одно и то же. Один, скорее всего, у Заратара сейчас, зря сразу не обыскала.

— Еще круг помню, — прохрипел ведьмак, голову руками обхватив, и как шагнул в лес… А ты кто будешь?

— Ведунья лесная, этому лесу хозяйка.

— Нееет, — ведьмак новоиспеченный головой потряс, — я ведунью лесную видел, ой и страшенная, чертей и тех распугает, а ты девица востроглазая какая-то.

— Убеждать не стану, — ответила уклончиво. — Есть еще что мне рассказать о Заратаре-маге?

И тут в лице зеленом изменился Осмомысл, глазами звериными глянул, да и ответить уж хотел, только мне ответ не требовался. Потянулась к нему, в очи не отрываясь, глядя, ладонь к щеке его прижала, и заглянула в воспоминания, все без слов считывая.

И увидала я страшное!

Заратара-мага, в образе магическом, даже кафтан синий на нем был, рядом еще двоих магов, тоже из посвященных видимо, самого ведьмака свежесозданного я от части только видела — ноги там его связанные, руки, с коих кровь в чаши подставленные лилась ручьем, а так-то всего нет, его ж глазами глядела. Да его ушами и услышала:

— Идеран аксиит игдинат ааграт оманин!- произнес Заратар.

«Пень гнилой червивый!» — мысленно выругалась я, видать многовастенько с лешим общаюсь, вот от него и понахваталась.

Ведьмака отпустить пришлось, сам-то он не понял ни слова, а вот я поняла, что ничего больше нового от него не узнаю — заклинание было хорошее такое, качественное… слух и зрение отрезающее напрочь.

— Ярина, — позвала, подумав немного, — сопроводи господина ведьмака к границе у моря.

Осол на меня глядел, не ведая как вышло так, что вдруг в воспоминаниях побывал, да как получилось, что и я там с ним побывала тоже.

Я же блюдце серебряное к себе развернула, да на Ульгерду поглядела.