Шрифт:
– Отец с меня шкуру спустит!
– Вы преувеличиваете.
– Я? У тебя есть подушка, набитая твоим же пухом?!
– У меня нет пуха.
– А у меня есть! И подушка, и пока пух!
Майяри вновь промолчала, но язык так и чесался сказать, что с него можно на целую перину нащипать.
– Он пока не знает, что я хаги… – лихорадочно бормотал Харийд.
– Я бы не советовал сбегать.
Харийд удивлённо посмотрел на Ранхаша.
– Господин Узээриш недавно понёс утраты, ему тяжело, – ровно продолжил харен, – характер у него нелёгкий. Если вы сбежите, то сделаете только хуже. Он потеряет покой в ваших поисках. Рано или поздно, но он узнает, что вы хаги. Вы же этого никогда не скрывали. Это отразится на его отношении к вашему народу. Он станет более подозрительным и недоверчивым. Раз вы раскрылись, то будьте мужественны и расскажите свою историю с начала и до конца.
– Я не могу стать членом правящей семьи! Отец меня скорее убьёт!
– Вас никто не заставит быть членом правящей семьи. Но господин Узээриш вправе знать, что у него есть родственник и от этого родственника нет угрозы его семье и стране. Вы не просто представитель знатного рода, вы, возможно, близкий родственник нынешнего хайнеса. Это может сулить в будущем как проблемы, так и удачу. Покажите хайнесу, что проблем от вас точно ждать не стоит.
Харийд раздражённо выдохнул и опять разлохматил волосы.
Экипаж остановился, снаружи послышался шум, и дверца распахнулась. Майяри вздохнула поглубже, готовясь встретиться с хайнесом, но Харийд неожиданно опередил её. Закинув угол плаща на плечо, он вылез из кареты и хмуро уставился на Узээриша. После минутного молчания он наконец выдавил:
– Так мы двоюродные братья? Ну будем знакомы, хотя за такое знакомство отец из меня бульон сварит. Комнатка-то для меня найдётся? – Харийд нагло приподнял брови и уставился на дом Вотых.
Плечи молодого хайнеса, облачённого, как и хаги, лишь в плащ, малость расслабились.
– Найдётся.
– Харийд, – мужчина сунул руку для пожатия. – По-нашему значит «Сверкающий силой».
Узээриш помедлил, пристально всматриваясь в глаза нежданного родственника, но всё же протянул руку и крепко пожал ладонь.
– Узээриш, – представился он. – По-нашему «Свободный как ветер».
Глава 42. Пробуждение
Зайдя в гостиную, Узээриш тут же присел и поймал в объятия брата. Маленькие тёплые руки обвили шею, и Зиш засопел ему на ухо.
– Извини, – Риш поцеловал белые кудри, – мне нужно было уйти.
– Не уходи больше.
– Я постараюсь.
Оборотень, присматривающий за маленькими хайреном и хайрени, встретил господина с облегчением. Иия сидела на ковре перед ним, опираясь спинкой на колени мужчины, и сосредоточенно строила из кубиков крепость. Увидев брата, она тут же требовательно протянула ручки, и Риш, подхватив Зиша, подошёл к ней и тоже поднял, прижимая к груди. От нежных кудрей замечательно и тонко пахло мылом. Иия уже почти не морщилась, двигая ручками, а Зиш стал живее, хотя страх всё ещё не ушёл из его глаз.
Два птенчика. Живые. Тёплые.
Напряжение, теперь завязывающееся в груди каждый раз, когда Риш был вынужден покидать брата и сестру, ослабло. А нервное внимание птицы, всполошённой появлением нежданного родственника, тут же переключилось на детей, и Риш едва сам не начал издавать нежное «О-о-о-о-о».
– Всё было хорошо? – поинтересовался он у сиделки.
– Да. Госпожа очень хорошо поела, а вот господин капризничал.
Зиш недовольно засопел.
– Приходил лекарь, сказал, что уже скоро можно будет снимать повязки.
– Зиш не оборачивался? – ненавязчиво поинтересовался Узээриш.
– Нет. Господин очень редко перекидывается в звериную форму, – обеспокоенно отозвался сиделка. – Может быть, оттого что птенец очень напуган. Было бы неплохо… – мужчина прикусил губу, – если бы вы проводили с ними немного больше времени в зверином облике.
– Хорошо, – не рассердился на совет Риш.
И отвёл внимательный взгляд. Интересно, слуга действительно не видел, в кого оборачивается Зиш, или притворяется из осторожности? Узээриш был склонен подозревать его в последнем. Сиделку предоставил Шерех Вотый, а тот умел подбирать очень разумных и осторожных слуг.
Вспомнилась госпожа Майяри.
– Сколько тебе платит старый консер?
– Обычно около пяти золотых, но сейчас семь, – удивлённо ответил слуга. – Я занимаюсь охраной детей семьи Вотый и частенько выступаю в роли сиделки, когда они болеют.
– Я буду платить тебе десять золотых, и ты будешь только моим слугой.
– Простите, господин, но я многим обязан старому консеру и не могу покинуть его, не испросив разрешения.
Риш отвернулся. Преданный другой семье слуга никогда не будет полностью предан ему.