Но и сдаваться было не в правилах королевских отпрысков.

Поэтому первое, что сделал реджи, усилием воли загоняя себя утром в кабинет, – запросил в службе безопасности Бенестарии все сведения на принцессу Оландезии, дочь Юзеппи, названного при рождении Карху. Второе – вызвал Морцавского на доклад по делу о взломе лаборатории в Королевской Академии Магии.

Дамиану было плохо. Очень-очень тяжело.

Вот ты живёшь и думаешь, что знаешь всё о трудностях и неожиданных сложностях. Но вдруг оказывается, что похищенные из засекреченной лаборатории предметы исчезли, что у главного подозреваемого есть возможность уйти от ответа, что срывается план, который внедряли целых полгода, а потом ещё и то, что к тебе едет нежеланная и нежданная невеста. В такой ситуации сорвётся кто угодно.

Капитан Морцавский, конечно, не знал всех этих подробностей, но какое-то глубинное чувство из позвонночника говорило о том, что сейчас лучше замереть, задерживая дыхание, заодно и накрыть пологом тишины кабинет принца. Просто так, на всякий случай. Он сам в такой ситуации точно не выдержал бы, сорвался. А реджи, пусть он и принц, такой же, как и все, человек.

Просто живой человек.

И капитана ни на секунду не обманывала неподвижность принца, сидящего в своём рабочем кресле. Прикрытые глаза, учащённое дыхание и отсутсвие каких бы то ни было вопросов, отсутсвие въедливости, которые были легендой в службе безопасности, говорили ему о многом. Дамиан молча наблюдал, как Несносный Мальчишка ревел раненым зверем, метался по кабинету, опрокидывая мебель и расшвыривая бумаги, бил в стены Призрачной Рукой и дебоширил, как только мог.

И хорошо, что принц не сдерживал чувств – хватило пары минут, чтобы немного успокоиться. Наконец, он длинно выдохнул, задержал злой взгляд на застывшем капитане и вызвал секретаря. Неотрывно глядя на Морцавского, продиктовал циркуляр: адъюнкта, на котором обнаружены магические следы украденного из засекреченной лаборатории предмета, переправить в камеру для особо опасных преступников.

В антимагических кандалах! Немедленно! Порталом!

Запереть, чтобы он и надзирателя не видел. Пусть одиночество и лишение магии заставят его подумать и объяснить, как оказались на нём эти во всех смыслах замечательные следы.

Вторым циркуляром, на котором тон Дамиана не то, что немного смягчился, просто перестал быть таким резким, предписывалось оказывать целительскую помощь арестованному только тюремному целителю, только в камере и только под надзором гардов.

– Исполняйте! – сурово, но уже совсем спокойно скомандовал Морцавскому и принял из рук секретаря папку с материалами на принцессу Оландезии.

***

Лали после вчерашней неприятности была очень зла.

На службе всё не ладилось: дети раздражали, старая нянька вызывала стойкое желание раскричаться, а парк, в котором она всегда с удовольствием гуляла, сегодня нервировал сыростью и грязью. И всё из-за того, что из головы не шло вчерашнее совпадение короткой беседы принца с княжной и его скорое исчезновение в районе конюшен или гаражей.

Лали и так, и эдак обдумывала эту мысль, но сделать какой-то определённый вывод не смогла. Хорошо бы выяснить, куда именно он отправился и туда ли направилась эта сушеная рыбина, в новомодном платье. Княжна.

Но как это узнать?

Лали кусала губы, напряжённо размышляя, а дети вокруг требовали к себе внимания, мешая сосредоточиться и то и дело отрывая от мыслей, что не терпели такого неуважения и всё время ускользали, нянька ворчала, не переставая, резкий ветер и слякоть на улице будил желание спрятаться за надёжными стенами дворца…

Только за обедом, когда в столовой для благородных служащих замка, где не принято было болтать во время трапезы, девушке удалось относительно спокойно подумать и найти более или менее подходящее решение задачи.

Это был план, почти готовый, пусть и немного сырой.

И если одна его часть, что касалась княжны, была выполнима, хоть и непроста, то вторая, что касалась принца, была практически нереальна. Но Лали не привыкла отступать в полушаге о победы, поэтому эту часть стоило отложить. К сожалению, на неопределённый срок. Но была надежда, что удача улыбнётся Лали или произойдёт что-то неожиданное, из чего можно будет извлечь пользу.

Так всегда происходило в её жизни, и она это принимало и всегда брала во внимание.

Итак, княжна.

Княжна бывала во дворце иногда, хоть и нечасто. И попытаться найти её было можно, пусть даже и непросто – у гувернантки не было особых поводов пересекаться с гостями королевы. Княгиня Маструрен и её дочь заходили во дворец через другие двери.

Эта мысль вызвала горькую усмешку на красивых губах Лали, но не испортило её деловитого настроения.

А значит, снова придётся прибегнуть к помощи служанки. Ей с самыми строгими инструкциями было поручено пообщаться с прислугой, работавшей на приеме гостей королевы, с теми незаметными горничными и лакеями, которые принимали верхнюю одежду господ, относили её в гостевой гардероб, чистили, развешивали и затем возвращали хозяевам при отбытии.

– Тебе всего-то и надо, что подменить горничную, которая должна будет почистить плащ княжны. А почистишь, вот тебе бумажка, – Лали вынула из рукава маленькую бумажку с заклинанием поиска, – прикрепишь к подолу. А когда сделаешь, просто сообщишь мне, что всё сделано.

Служанка с недоверием покосилась на бумажку, не спеша брать её в руки. Что ж, Лали умела быть убедительной и рассказала:

– Эта барышня позабыла свой носовой платок в спальне принца, а я нашла, – служанка склонила голову, чтобы не было видно порозовевших щёк. – Я хочу его вернуть, но незаметно, ибо это же конфуз, сама понимаешь.