Лали очень не любила это самоуверенного блондина, который вечно лез со своей улыбочкой везде, где только мог, и имел невероятное влияние. Если бы она могла, то Зорий был бы первым, кого она выставила из дворца. Вторым, конечно, выгнала бы Марка Опрельского.

Лали мило, но чрезмерно приторно улыбнулась советнику, и вновь нежно и с обещанием посмотрела в глаза принца.

– Всего доброго, мой реджи! Приятных снов!

Тонкий голосок был очень трогателен и нежен. Правда, в последнюю фразу девушка вложила намек на то, что после свидания с ней приятные сны у него точно были бы, а теперь она на это и ломаного гроша не поставит. Скромно опустив глаза развернулась и двинулась прочь с грацией танцовщицы.

Дамиан подошел и крепко обнял Зория.

– Ты опять вовремя!

Тот только пожал плечом и освободил проход в кабинет.

– Что с меня взять? Я и не такое предчувствую. Но при всём моём даре не понимаю, что тебя в ней привлекает?

Дамиан нервно дернул головой. Едва заметно, но старый друг всё понял.

– Зорий, ты мне друг, но... – тон принца был жёсткий и злой.

Собеседник только округлил глаза, показывая что испугался, раскаялся и больше не будет.

– Понял, молчу.

Вопреки словам, он не понимал, почему Дамиан так защищает эту выскочку с подмоченной репутацией – по ней же видно с первого взгляда кто она и на что рассчитывает. Только если принц не хочет об этом говорить, никто и не станет настаивать. Есть и другие важные темы, над которыми стоит поломать голову.

– Как дела в Академии, мой реджи?

– Дела? Неважно, Зорий. И брось это «мой реджи», Морцавский сегодня чуть не придушил чинопоклонством.

Друг улыбнулся - редко кто понимал Дамиана так, как он. Принц вызвал слугу, велел принести напитки и продолжил:

– На столе папка с твоим именем. Там материалы допросов. Наибольшее беспокойство вызывает адъюнкт, который рвался с территории Академии и получил от гвардейца в нос.

– И в чем же беспокойство? – Зорий с папкой уселся в кресло в самой расслабленной позе. От этого в душе принца появилась привычная зависть – вот у кого была кошачья способность занимать самое удобное положение в любых условиях. Дамиан так не умел. Спина прямая, плечи развернуты, подбородок приподнят. Даже когда, сидишь в кресле в тихом домике княжны Маструрен, на окраине столицы.

Советник и в одном лице один из лучших друзей шуршал листками, а принц вспоминал.

Перед глазами вставал образ матери, её слегка опустившиеся плечи, блеснувшие в глазах слезинки, когда говорила о муже. Человеческие чувства: любовь, жалость, сострадание...

Дамиан иногда вообще сомневался, что у неё есть сердце. Потому сегодня стало даже страшно, до мурашек по коже: оказывается, мать так сильно любит отца… Просто не верится, что вечно холодная как ледяная статуя матушка может испытывать такие сильные чувства.

Дамиан тоже любит отца, не так, конечно, как она. Но... настолько ли сильно, чтобы пожертвовать собой, найти свою единственную, жениться и принять престол?

Принц понимал, что быть правителем – его судьба, избежать которой не получится, но как всякий человек, позволял себе слабость. Хотя бы изредка и наедине с собой. Не хотел он, как же не хотел на престол!

Ещё и эта единственная.

Вот достанется какая-нибудь вроде нынешней любовницы, и ты уже ничего поделать не сможешь – единственна, и всё. Ходи перед ней как дрессированный зверь на задних лапах, исполняй её капризы, прыгай через огонь…

Принц почему-то не сомневался, что единственная не благо, а тяжкий камень, груз, который и бросить нельзя, и тащить неудобно. А в придачу к такому несчастью идет королевство, всё больше слабеющее с каждым годом правления матери . Просто замкнутый круг: срочно найти единственную, которую найти не хочешь, чтобы спасти королевство, править которым тоже нет желания.

– Пожалуй, ты прав, Дамиан.

Принц поднял голову и вернулся из своих размышлений. Говоривший Зорий смотрел куда-то вверх и в сторону, глаза были прищурены. Дамиан напрягся – так бывало всегда, когда друг выдавал что-то важное.

– А кто пытался привести в чувство избитого?

– В каком смысле?

Зорий перевернул несколько листков.

– Вот заключение тюремного лекаря. Написано, что первая помощь, оказанная на месте, позволила избежать осложнений травмы. Что это была за помощь и кто её оказал? И ещё вопрос: для чего кому-то понадобилось оказывать помощь дебоширу?

Дамиан не сдержал усмешки. Он всегда восхищался этой способностью Суземского увидеть то, что не видели другие. Он был благодарен матери, что она приблизила Зория.