– Я не думала, что можно ненавидеть еще больше, но тебе в очередной раз удалось меня удивить, - пришла я в ярость.
– Ты только что своими руками подписал мне смертный приговор! Ты убил меня, Каерин! Если ты думаешь, что ради выживания я прибегну к альтернативному варианту, то ошибаешься. Я лучше умру, чем сделаю это.

– Сейчас в тебе говорят эмоции, Минам. Через несколько дней ты изменишь свое мнение, - сделал шаг навстречу ариец.

– Стой на месте!

– Сколько ты продержишься? День? Два? Три?
– саркастично поинтересовался собеседник.

– Убирайся!
– грубо ответила я.
– Я не хочу тебя больше видеть!

– Ты сама приползешь ко мне на коленях, сладкая, - не сдержался ариец.

– Чертов извращенец!

В суженных зрачках разозленного мужчины и по его сжатым в тонкую полоску губам читалась непоколебимость в своем решении. Он медленно выдохнул, словно пытался успокоиться, и, прежде чем выйти, сказал:

– Я подожду, Минам.

Запустив пальцы в волосы, я снова опустилась на пол, и из моей груди вырвался стон. То, что адмирал имперского военно-космического флота собрался меня шантажировать, было низко, жестоко и аморально. Но самым худшим являлось другое: мои руки дрожали от нестерпимого желания прикоснуться к Каерину, и бороться с собой было намного труднее, чем с ним. Мне хотелось ощущать его рядом, впитать кожей каждое движение навстречу и чтобы сзади были крепкие руки - до боли, до помутнения рассудка. У меня была неутолимая жажда обнять адмирала, услышать биение его сильного сердца и почувствовать горячее дыхание, словно мне осталось жить несколько дней. Каерин был слишком близко и в то же время недосягаемо далеко, смотреть на него, не имея возможности дотронуться, было мучительно вдвойне.

Ариец с завидной регулярностью приходил ко мне в лабораторию, но я неизменно отправляла его автостопом в другой конец вселенной. Я старалась лишний раз не покидать ее пределы, потому что с каждым разом доверяла себе все меньше, в то время как Каерин часто уходил наружу, возвращаясь с дичью и занимаясь разведывательными операциями.

Возле базы горнорабочих стояло несколько с честью выдержавших тяжесть лет ангаров, однако ничего интересного в них не нашлось. Обнаружились лишь заросшая дикими растениями ремонтная мастерская, множество специализированной техники с облупившейся краской и коррозией металла и пара упаковок аспирина.

Несколькими сутками ранее, когда бывший подопытный находился без сознания, я отправила из центра управления аварийный сигнал SOS. Это было единственным, что мне удалось сделать при помощи древнего, не подававшего признаков жизни оборудования. Каерин пытался его починить, используя детали, найденные в ангаре, однако веры в успешность данного мероприятия не было.

Оставалась надежда лишь на то, что кто-нибудь, отследив сигнал, организует спасательную операцию. Время, проходившее в ожидании, было бесконечным, как сама вселенная, и с каждым новым днем становился отчетливее привкус обреченности. Единственным моим чувством стала острая психогенная боль, и то, что болевые ощущения возникали в мозговых структурах, отвечающих за психоэмоциональное восприятие, никоим образом не делало ситуацию лучше. Я словно плавилась в озере, горящем огнем и серой, и даже ночь не приносила облегчения, ведь в моем распоряжении не было ни инъекций с сильным обезболивающим действием, ни прочих анальгезирующих средств. Иногда я забывалась коротким тревожным сном, и, находясь между сном и явью, начинала путать одно с другим.

Свернувшись в позе зародыша, я старалась лишний раз не шевелиться, чтобы не провоцировать боль, которая была подобна вспышкам сверхновой. Когда ко мне в комнату в очередной раз вошел Каерин, я, не оборачиваясь, сквозь зубы процедила:

– Уходи.

– Перестань мучить себя, Минам, - голос арийца был раздраженным и злым.
– Ты уже несколько дней ничего не ешь и даже не встаешь.

– Мой ответ остается неизменным.

– Что ты пытаешься доказать?
– не оставил меня в покое мужчина.
– Что имеешь ослиное упрямство и можешь терпеть боль? Ты уже это подтвердила, хватит, сладкая. Пожалуйста, прекрати.

– Я не хочу слышать твой голос, - скривилась я.

– Мне страшно заходить к тебе в комнату, потому что есть вероятность обнаружить мертвое тело, и я несколько минут стою перед дверью, решаясь войти. Если тебе настолько противно, просто закрой глаза и думай о чем-нибудь другом, я все сделаю сам.

– Нет!
– ответила я с упрямством, от которого остался лишь призрак былой отваги.

– Для того чтобы осуществить задуманное, мне твое согласие не надо, Минам, - неожиданно произнес Каерин.
– Я на порядок сильнее тебя, к тому же ты слаба, словно новорожденный младенец. Ты не в состоянии даже поднять руку, не говоря уже о том, чтобы оказать сопротивление.

– Ты не сделаешь этого, - вздрогнула я, в неверии посмотрев на своего личного мучителя.

– Надеешься на мою честь и благородство?
– иронично спросил ариец.

– Я уповаю на то, что, несмотря на проведенный над тобой эксперимент, в тебе осталось хотя бы что-то человеческое.

– Благодаря твоему непосредственному участию, неимоверным усилиям и поразительному упрямству не осталось ничего, Минам.

– Имперцы двуличны, лживы, хладнокровны и жестоки, как маньяки с нарушенной психикой, и ты, Каерин, являешься выдающимся тому доказательством.

– Ты не предоставляешь мне свободы выбора, сладкая, и буквально заставляешь совершать безнравственные поступки, - был категорично настроен мужчина.
– Ты можешь называть меня последними словами, проклинать и с чувством ненавидеть, но ты будешь жить. Даже если мне придется применить грубую силу и связать тебя по рукам и ногам, я не позволю тебе сделать то, что ты задумала.

– Ты превращаешь мою жизнь в невыносимый ужас.

– Я не хочу причинять тебе боль, Минам, и постараюсь быть как можно более аккуратным, - его тяжелый взгляд я чувствовала буквально кожей.
– Прости меня.