Я набросилась на нее, в моем голосе сквозило недоверие.

— Мам, ты думаешь, что я лесбиянка?

— А разве нет? — смущенно спросила она.

— Нет!

Я бросила беглый взгляд на дверь, чтобы удостовериться, что она закрыта. Убедившись в этом, я повторила:

— Нет, я не лесбиянка… Ни капельки. Мам, что... что тебя заставило так думать?

— Лилиан интересовалась, и я не могла исключить этой версии. — Она пожала плечами, глядя на свои руки. — Я не знаю.

— Должно быть что-то, — упорствовала я.

Мне нужно знать. Если у Хукер и моей матери сложилось такое впечатление, может быть, и другие люди думают также. Просто насколько далеко зашло это заблуждение?

— Ну, — наконец произнесла мама. — Во-первых, тот факт, что у тебя никогда не было парня.

— У многих девушек нет парня.

— Тебе скоро восемнадцать.

— И? — парировала я. — Что с того?

— Те разноцветные сникерсы, которые ты всегда таскаешь в своей сумке...

— Они для детей на работе!

— ...и вся эта история с Бексом.

— Какая еще история с Бексом? — спросила я.

— Салли, этот парень — первоклассное имущество для любой девушки, у которой есть глаза. Вы с ним дружите с начальной школы, а ты никогда и слова не говорила, насколько он привлекателен.

— Бекс — это Бекс, — дипломатично произнесла я. — И не думай, что я расскажу ему об этом жутком комментарии, который ты только что сделала. Пожалуйста, продолжай.

— У тебя никогда ничего не было с теми, кого для тебя находила Лилиан, — заметила она.

Как только она произнесла эти слова, я поняла, что именно это и было настоящей причиной.

— Потому что они либо тотальные придурки, либо преступники, — отметила я.

— Неправда, — спорила мама. — Был Оливер Морган...

— Который постоянно обращался к себе в третьем лице.

— Дейвон Спурс...

— Сейчас он временно отстранен от занятий за попытку украсть луковые кольца из школьного автомата.

— Энди Арчер...

— Он не мог запомнить мое имя, мам. Продолжал называть меня Шерри, хотя я и поправляла его. Восемь раз.

— Потом был Кромвель Бейтс.

— Опять ты за свое, — сказала я, и она поджала губы. — Одно лишь его имя ассоциируется с серийным убийцей. Я имею в виду, как знать? Может быть, его родители знают то, чего не знаем мы. Кроме того, когда мы встретились первый раз, он плюнул на меня.

— Он сделал это непреднамеренно. — Мама подняла руки в беспомощном жесте. — Салли, бедный мальчик шепелявил.

Я пожала плечами. Ощущение, которое осталось после того, как на моей щеке побывала слюна Кромвеля, до сих пор вызывало у меня ночные кошмары. В то время я боялась обидеть его, поэтому оставила все как есть, заставляя себя не вытирать свою кожу и чувствуя, как влага оседает в порах. Первое, что я сделала, когда он ушел, — вымыла лицо, три раза, чтоб наверняка.

— Знаешь... меня бы не беспокоило, если бы ты была...

Мама заколебалась, ее голос дрожал, но она говорила искренне.

— Я имею в виду, лесбиянкой.

— Но я не такая, — снова повторила. — То, что я не встречаюсь ни с одним из тех лузеров, которых Хукер подыскивала для меня, вовсе не значит, что я люблю девочек.

Вдруг мама рассмеялась.

— Нет, — сказала она. — Нет, конечно, нет.

Она взяла меня за руку и заглянула в мои глаза.

— Я просто беспокоюсь о тебе, Салли.

Я сжала ее руку. Мама говорила так с того момента, когда я попросила световой меч (прим.: оружие из вселенной «Звёздных войн») вместо куклы Барби, как мне исполнилось пять.

— И не будь слишком жесткой с Лилиан, — добавила она. — Она напоминает мне меня в этом же возрасте, всегда пытается собрать людей вместе.

— Я бы предпочла, чтобы она этого не делала, — пробормотала я.

— У нее благие намерения.

— Я не понимаю, почему она чувствует себя ответственной за мою личную жизнь. Мам, мне всего семнадцать. У меня еще куча времени на то, чтобы найти того самого... и это точно будет парень, — подчеркнула я, чтобы внести ясность.

Она пожала плечами.

— В один прекрасный день появится тот самый, ожидая прямо здесь, на нашем пороге.

— Мам.

— Знаю-знаю, — сказала она, отмахиваясь от меня. — Полагаю, профессиональный риск. Я служитель настоящей любви - это то, чем я занимаюсь, Салли.

Я уже слышала это раньше. Как организатор свадеб, мама действительно не могла удержаться. Это было свойственно ей — желать соединения родственных душ. Ее работой было организовывать для пар их «долго и счастливо». Они с Хукер были как две горошины в розовом стручке в форме сердца, опьяненном любовью. Я же просто хотела, чтобы они использовали свои таланты во благо других вместо того, чтобы все время пытаться свести меня с кем-то.