Густые деревья заслоняли слабый свет луны. Она видела силуэт тропы, несмотря на заросли. Держа руку на катане, Эма молча двигалась вперед, осторожно делая каждый шаг, становясь единым целым с тьмой. Она давила со всех сторон, холодная, кружилась вокруг нее, как ветер с вершины холма. Но деревья не шелестели, и ее окружала оглушительная тишина. Ни чириканья, ни уханья, ни воя.

Ничего.

Тропа вела в гору, земля леса сменилась осыпающимся каменным ступеням, следуя естественному возвышению местности. У основания стояли ворота, обозначающие вход в храм. Эма прошла между огромными деревянными колоннами, соединенными двумя перекладинами над ее головой. Черная краска — необычный цвет для ворот святилища — потрескалась и стерлась, обнажив поврежденное водой дерево под ней.

Всплыло старое воспоминание о том, как она бежала наверх и наткнулась на лесной храм. Обернувшись, она помахала родителям, они поднимались, ее мать улыбалась, несмотря на неодобрение отца.

Теперь она шагала вверх, оставаясь настороже из-за, что могло ее ждать.

Тишина. Лишь легкий шорох ткани, когда она делала каждый шаг, подбираясь все ближе.

Когда она приблизилась к вершине, вторые, последние ворота нависли над ней, отмечая настоящий вход в храм. Впереди мерцал свет костра.

Он уже был там. Где-то.

Свет полумесяца озарял территорию храма неземным сиянием. Она ускорила шаги, ее сердце бешено колотилось в ушах. Ладони, влажные от пота, прилипли к шнурку на рукояти катаны. Она поправила хватку, глядя на короткую тропинку к храму.

Да, она помнила это. Хотя теперь краска с ворот почти облетела. Поросшая травой каменная дорожка местами рассыпалась, подчеркивая запущенность этого места. Горели два каменных фонаря. Их огоньки явно были сигналами для нее, но жители деревни не могли их увидеть. Лес полностью окружил храм.

Они были одни.

Чаша с водой давно высохла, на дне потрескалась земля с листьями, камень поглотили плесень и мох. Пустые пьедесталы стояли без статуй, окруженные у основания сломанным, покрытым мхом камнем.

Зал поклонения возвышался над ней. Она нахмурилась, увидев его дряхлый вид. Когда-то красивый арочный вход превратился в темную пасть, брошенную на произвол судьбы стихиям и паломникам. Сложная резьба под карнизом была повреждена, а в некоторых частях убрана. Даже веревка, которая должна была свисать с колокола, пропала. Однако сам колокол остался.

К сожалению, никто не стал заботиться о храме. Она могла только представить, что сказал бы Мицуги, если бы увидел храм в таком состоянии. И это был один из немногих храмов для Тэн и для Джи — предполагаемых духов обновления и смерти соответственно.

Что-то зашумело. Шорох ткани.

Шею покалывало.

Ее сердце колотилось.

Дышать.

Слушать.

Ждать.

Эма вытащила катану и повернулась, подняв ее вовремя, чтобы встретить клинок нападавшего. Точно так же замаскированный, он прищурился, прежде чем оттолкнуться, прервав контакт их мечей.

Он держал меч близко к своему одетому в черное телу. Эта знакомая поза, то, как он держал меч у груди, застала ее врасплох. Она достаточно раз встречалась с Мицуги, чтобы знать этот стиль.

Но это был не Мицуги. Ей не нужно было видеть его без маски, чтобы знать, с кем она столкнулась.

— Назэ?

Холодные голубые глаза чуть расширились, а потом прищурились.

— Ты поздно.

Сталь блестела в свете огня. Она приготовилась, и он бросился вперед и ударил.

13

Эма отскочила, его клинок пролетел перед ней. Назэ отпрянул и тут же напал снова. Она вскинула катану, чтобы отбить его атаку. Это его не остановило. Он бросился вперед с тремя последовательными выпадами. Она едва смогла отразить их.

Он был быстрым!

Назэ ударил снова, в этот раз сбоку. Она отбила, повернулась и попыталась попасть по его плечу.

Промазала. Слишком медленная.

— Проклятье! Почему… ты… нападаешь… на меня? — прорычала Эма между ударами, уклонилась от взмаха, который чуть не сбил ее с ног. Он позвал ее сюда. Что это было?!

Холодный ужас пронзил ее грудь. Ее вопрос остался без ответа. Он приближался к ней с неумолимой скоростью и яростной силой за каждым ударом. Он был бесстрашным. Решительным. Плохая комбинация, особенно если он передумал и хотел убить ее.