Князь Властимир Решительный держал на коленях Золотого Идола и с удивлением рассматривал эту, на вид неказистую вещь.

– Никогда бы не подумал, – наконец вырвалось у него. Вернул обратно. – Пусть будет при вас, – произнес князь. – И ни кому ни слова.

Друиды дружно кивнули.

Князь какое-то время в задумчивости наблюдал как старший юноша осторожно, с благоговением, заворачивал идола в тряпицу.

– Откуда у вас знания греческого? – наконец поинтересовался он.

– В моих жилах – кровь последних римлян, – гордо ответил младший друид.

– Ясно. Родом вы сами откуда?

– Я – из Салоник, – охотно ответил Леонидий.

– Я – из Рима, – следом, быстро ответил Ингерд.

– Зачем вас занесло в такую даль? Что вы хотели получить от друидов? – спросил князь, по-новому взглянув на юношей.

Ингерд глазами показал на мешок.

– Хотели узнать – что же это на самом деле, – своим грудным голосом произнес он, снова почему-то волнуясь. – Отчего эту вещь многие ищут? И действительно ли она так опасна?

– И что – убедились? – усмехнулся князь.

Ингерд кивнул.

– Мы только в самом начале пути, – печально произнес он. – Этому же учатся десятки лет. – Ингред хмуро замолчал, переваривая что-то внутри себя. Князь ждал. – А тут – вы… – выдохнул друид, избегая смотреть на князя. – Мы с Леонидием попытались убедить старшего друида перепрятать идола. Но вот – не успели.

– И вы не знаете как им пользоваться? – сощурившись, поинтересовался князь, внимательно разглядывая друидов.

Ингерд отрицательно покачал головой, невольно сьежившись под этим взглядом.

– Только в намеках, – потупившись, тихо ответил он. – А все верховные друиды – погибли.

А потом они долго говорили – о жизни, о предопределенности, о смысле, о цели. Леонидий, утомленный всеми предыдущими событиями, вскоре уснул, облокотившись на висевший щит князя, и говорил только Ингерд. А князь отдыхал душой. Давно он не вел таких интересных бесед. И он просто наслаждался этими минутами. И когда в очередной раз за палаткой лязгнули оружием – смена караула – князь наконец-то встрепенулся.

– Ну ладно, пора спать, – устало произнес он, вставая. – Завтра у нас будет трудный день.

Ингерд вопросительно посмотрел на земляной пол опочивальни. Князь усмехнулся.

– Втроем, я думаю, поместимся, – пробормотал он, легко укладывая на лежанку сонного Леонидия. – Успеем на земле еще поваляться. – Оценивающе осмотрел Ингерда, и под этим взглядом юноша вдруг густо покраснел. – Ты, как самый худой, ложись-ка по-середине, – промолвил князь, усмехнувшись – ох уж эти ромеи.

И Ингерд покраснел еще больше. Помедлил. Неуклюже лег рядом с греком, легонько толкая того в бок, чтобы освободилось место с краю – для князя.

Не бывали они в походах, вздохнул про себя князь, укладываясь и придавливая Ингерда, уж больно изнеженные оба.

В эту ночь русичи спали вволю, без происшествий, и когда проснулись, воинов герцога уже не было – только пятна от палаток пестрели на траве.

– Сегодня отдыхаем, моемся, приводим себя в порядок, – распорядился князь, собрав сотников. – А завтра – в путь. Кукша, поговори с местными баронами – необходимо пристроить раненых, выделить им деньги – на лечение и на обратную дорогу.

Потом, хорошо и плотно позавтракав у костра Кукши и лучших воинов его сотни, князь снова призвал к себе молодых друидов. Они чем-то манили его. Может, знаниями? Он не мог понять. Сидя на траве они продолжили вчерашнюю беседу. Ингерд разговаривал смело, возражал и не боялся спорить с князем, в отличии от Леонидия.

В середине разговора послышался двойной прерывистый свист и князь хлопнул себя по коленям.

– Продолжим этот разговор в бане, – крякнул он, вставая и мысленно находясь уже в парной. – Вон машут уже.

Молодые друиды смутились.

– Что? – вопрошающе изогнул брови князь. – Страшит русская баня? Научу. Идемте.

Он решительно поднялся и, широко шагая, направился к находящемуся за лагерем, в низинке у самой речки, приземистому шатру, из редких щелей которого валил пар. Друиды обреченно поплелись следом.

Князь остановился у полога, стал решительно раздеваться, развешивая свою одежду на жестких ветвях густого кустарника. Покосился на друидов.

– Что замерли? – усмехнулся он, зачерпывая холодный квас из бочки, стоявшей у входа. – Смелее. Омовение – одно из заповедей любой веры. И нет ничего страшного, если проделать это более тщательно.