— Это неправильно! — выдавил из себя Джерман, перехватывая мою руку и прижимая ее к губам. — Я не хочу, чтобы ты проснулась на утро на трезвую голову и пожалела о том, что случилось.

— А может я хочу проснуться и пожалеть! — рыкнула я, наклоняясь к нему ближе, так, что моя грудь уперлась ему в плечо, а губы почти дотронулись до его.

— Эмили! — выдохнул он резко, нахмурившись.

— Помолчи, ладно! — прошептала я, целуя его осторожно, почти невесомо в уголок рта. — Просто помолчи. — целуя в другой уголок, потом я провела нежно языком по его нижней губе, поймала его горячий вздох и стон и почувствовала, как его рука скользит по плечу, к шее, обхватывает ее, поглаживая, потом фиксирует затылок, и как его губы накрывают мои, а язык проникает внутрь, сплетается с моим. И весь мир перестал существовать вокруг, нас поглотил вакуум, наполненный лишь биением двух сердец, метавшихся в груди в бешеном темпе. Вакуум наполнился бушующими как шторм эмоциями, которые подбрасывали на волнах, то вверх, то вниз. Джерман перевернул меня на спину, не разрывая поцелуя, его руки крепко обнимали мое тело, которое лихорадило как в агонии и оно выгибалось в предвкушении, ища полного стопроцентного соприкосновения с его крепким телом.

Внезапно Джерман отстранился, прерывая наш удивительный танец тел.

— Я не хочу, чтобы ты пожалела! — проговорил с нажимом, делая ударение на «ты». Слова давались ему с трудом, он буквально выдавливал их через сбившееся дыхание.

— Джерман, — простонала разочарованно я, распахнув глаза от шока, — ты издеваешься?!

Джерман покачал сокрушенно головой, погладил мое лицо своей широкой ладонью.

— Лучше остановиться, поверь мне. — в его глазах было столько сожаления, что я взорвалась.

— Я тебя ненавижу! — воскликнула я, пытаясь оттолкнуть его, упираясь в его твердую накаченную грудь руками.

— Лучше ты будешь ненавидеть меня за то, что не произошло, чем за то, о чем можешь пожалеть.

— Черт возьми! Что ты заладил — пожалею, пожалею! — зло выкрикнула я. — Да у меня секса не было два месяца! — на глазах навернулись слезы. — Я лишь могу пожалеть о том, что выбрала не того парня! Думала, что привлекаю его, а оказалось, что я недостаточно хороша для него! — во мне клокотала, бурлила обида, которая пыталась железным крепким обручем сдавить мое горло.

— Ты все не так поняла! — воскликнул Джерман, зажимая мои руки, которыми я колотила его в грудь, по плечам, потом опять взгромоздился сверху меня, зафиксировав мое тело коленями.

— Да ладно! — протянула ехидно я, сверля его пронзительным взглядом. — По-моему, все очевидно!

— Я хочу тебя, — рявкнул он, теряя свое хладнокровие. — Хочу так, что у меня в глазах темнеет. Еще с того самого первого раза как увидел тебя на пляже, когда гулял с Роки. Я смотрел тогда на твои руки и представлял, как целую их, я физически ощущал и знал, какой у тебя вкус. И только подтвердил это сегодня. — он обхватил мою руку за запястье, приподнял ее, опять касаясь тыльной стороны губами и втягивая в себя запах. — Но я не хочу, чтобы твое желание было вызвано только тем, что у тебя в крови гуляет алкоголь. Этого слишком мало для меня!

Мы смотрели друг другу в глаза, он с нежностью и извинениями, а я с полыхающей обидой, разочарованием и нарастающим смущением и стыдом.

— Кажется, мне надо выпить. — пробормотала я, отводя глаза и ища бутылку шампанского.

— Не вставай! — скомандовал Джерман, поднимаясь с меня. Он сходил за бутылкой, сорвал обертку, и осторожно вытащил пробку. Шампанское издало легкое шипение, но, несмотря на то, что бутылку изрядно поболтало при нашем беге, все ее содержимое при открывание не выплеснулось фонтаном, а осталось внутри, лишь выпустив легкое облачко газов. — Держи! — Джерман протянул мне бутылку, садясь рядом со мной, скрестив ноги по-турецки.

— Спасибо! — пробурчала я, отпивая из горлышка. Пузырики тот час ударили в нос, и я закашлялась. — Какая же я все-таки неловкая! Ничего у меня нормально не получается! Не парня соблазнить, не шампанского выпить! — я взглянула на Джермана, который захохотал, повалившись на песок. И делал он это так беззаботно, что я не сдержалась и засмеялась следом за ним. Кажется, наша неловкая ситуация разрешилась сама собой.

А потом мы сидели на песке, смотрели на море под уже светлеющим на горизонте небом, пили шампанское, и я рассказала ему про Джонатана.

Больше в эту ночь никаких романтических мыслей и поползновений в сторону Джермана меня не посещало. Он проводил меня до нашего с Николь домика, поцеловал на прощанье в запястье и тихо ушел.

И если честно, то на следующее утро я действительно была ему очень благодарна за то, что он остановил себя и меня.

Глава 41

— Эмили, вставай! — подруга в очередной раз потянула меня за руку.

— Отстань! — промычала я и отвернулась от нее на другой бок. Подниматься не хотелось вообще, тело ныло, как будто меня избили, голова была тяжелая и в затылке пульсировала острой иглой боль. Зачем я вчера столько выпила? События вчерашней ночи всплывали какими-то обрывками. Такнцпол, Джерман, потом пляж и мое унизительное поведение. Черт! Я застонала и накрыла голову подушкой. Как я могла такое себе позволить?! Но целуется он отменно. Но как я могла так себя вести?!

— Хочу провалиться сквозь землю! — пробурчала я из-под подушки. Язык еле ворочался в абсолютно сухом рту. — И пить хочу, умираю!

— Так, вставай! — Николь сбросила с меня одеяло.

— Изверг! — проворчала я, все еще пряча голову.

— Что ты там бормочешь?! — начала терять терпение подруга.

— Попить принеси несчастному путнику, в горле как в пустыне.

— Вставай!

— Не могу. — заныла я, выныривая из-под своего укрытия. И тут же зажмурилась, так как Николь распахнула шторы и впустила яркий свет в комнату. — Изверг! — повторила со стоном я.