Я сглотнул. Нормальная жизнь проходила мимо меня с пометкой "Live".

– Для тебя это совсем ничего не значит?
– тихо спросил я.

– Не-а, - сказал Гизмо.
– Для чего? Почему меня должно интересовать, почему это случилось именно со мной - или с тобой? Это все вопросы, на которые нет ответа. Но как по мне, то лучшего и не могло произойти.

– Лучшего!
– Я презрительно выплюнул эти слова.
– У тебя вся спина в шрамах, я видел. Это что, правда, лучшее, что могло произойти в твоей жизни?

– Может и так,- сказал Гизмо с таким серьезным видом, что я в очередной раз задался вопросом, не смеется ли он тайком надо мной.
– Раны заживают. Это служит уроком.

Хорошо, он действительно говорил серьезно. Писк и жужжание приборов стало громче. Я сделал глубокий вдох. Вот оно снова: вспышка в голове. Что-то связанное с Морисом. Я видел это совершенно отчетливо.

– Слушай, философ, - терпеливо продолжил Гизмо.
– Научиться кодексу можно только на собственной шкуре. Это как родиться и умереть. Это не лучшая или худшая жизнь. Это новая жизнь. Окончательная. Другой у тебя не будет!

Теперь у меня и правда возникло желание взять один из мониторов и бросить его об стену.

– Вы вообще сами слышите, что говорите - ты и Ирвес?
– резко ответил я.

О, да, моя окончательная жизнь. Ты заходишь на территорию другого, и жалеешь об этом. Ты неизбежно учишься смотреть и воспринимать. Ты учишься тому, что тебе никто не поможет, если ты попадешь в беду. Ты учишься спасаться бегством и делаться невидимым. Учишься быть одиноким. Без Гэзель и ее детей. Без...

– Закон джунглей, - сказал Гизмо, словно прочитав мои мысли. Мне осталось только заплакать. Чем слабее я был, тем отчетливее чувствовал фантомную боль в том месте, где еще пять минут назад была жизнь.

– Забудь, - стиснув зубы, выдавил я.

Гизмо раздраженно фыркнул.

– Слушай, Джил, - недовольно сказал он.
– Ради бога, иди, бросайся под ноги Морису. Дело твое. Если хочешь закончить как Рубио - пожалуйста! Может именно это тебе нужно, чтобы ты, наконец, успокоился. Ну, разве не хорошо?

Я пытался не слышать язвительную иронию в его голосе. Но самое смешное заключалось в том, что он угадал. Я действительно иногда подумывал о том, каково это, хотя бы на час заполучить свободу Рубио. Когда он появлялся на улице, с ним обращались как с невидимым. Никто не переходил ему дорогу, никто не нападал на него. Уважение это было или презрение, я еще не выяснил. Он постоянно сидел у окна своей комнаты и не спускал глаз с улицы, хотя там не на что было смотреть. Когда-то - даже Ирвес ничего не знал об этом - его территория стала нейтральной зоной. Каждый быстро пересекал ее не решаясь посмотреть наверх, на Рубио, хотя Рубио уже не мог защищать свою зону. Такие как мы, попадая в инвалидное кресло, становятся просто напросто бесполезными.

Мои руки дрожали, когда я попытался надеть джинсы, чтобы не упасть при этом. Рука, державшая джинсы, из-за грязи выглядела темнее, чем когда-либо. Два ногтя были сломаны. Под другими образовалась темная корка. Сажа? Надеюсь всего лишь сажа. Во рту скопилась слюна, и мне с трудом удалось подавить тошноту.

Я вспомнил белую кожу Зое. Девочка из снега. Она ничего не подозревала, просто жила. И не знала, что ее обычные заботы и переживания были ничто по сравнению с тем, что с ней могло случиться в городе.

– Перестань думать о девчонке, - немного дружелюбнее сказал Гизмо.
– Так это не работает.

Думаю, именно в этот момент я решил послать "джунгли" к чертовой матери.

– Я решаю, как это работает, - ответил я.

Гизмо неодобрительно наморщил лоб, но на этот раз оставил свои нравоучения при себе.

Я выругался, натянув джинсы на бедра. Они были достаточно широкими, но, тем не менее, я не смог предотвратить трение материала о поврежденную кожу, отчего ее тут же зажгло. Когда Гизмо протянул мне одну из своих ужасных зеленых футболок-поло, я фыркнул. Моя черная кожаная куртка была новой. Даже не хотелось думать о том. в какой канаве она теперь лежала.

– У тебя нет другой?

Гизмо указал на сюжет по телевизору.

– Счастливого дня Святого Патрика!

Оранжевое пороховое облако раздулось в речной воде, оторвалось от нее и под аплодисменты и восторженные возгласы людей на берегу, сменило цвет на фосфоресцирующий зеленый.

– Идеальная маскировка в толпе одетых в зеленое людей, - отметил Гизмо.
– А по лицу, ты сегодня вообще сойдешь за ирландца, - улыбаясь, добавил он.

С хмурым видом я взял футболку и попытался натянуть ее через голову, не задевая опухшее лицо.

"Ушиб ребер",- добавил я еще один пункт в свой мысленный список. "Ужасная мышечная боль в плечах".

Когда немного погодя, я подвернув джинсы хромал по двору в сторону улицы, мне казалось, что я был похож на клоуна. Я повернул на юг, стараясь держаться в тени домов. Ничего другого мне не оставалось, потому что время от времени приходилось опираться на стену. Четверо подвыпивших парней в зеленых рубашках и дурацких шляпах в виде клеверного листа приняли меня за одного из них и свистели вслед.