– Момент кульминации близок, как никогда. Готовы к встрече?

– За кого ты меня принимаешь? Я ни на секунду не поверю в эту чушь.

– Не верьте, ваше право, но она здесь… Точно такая же, как и прежде, совсем не изменилась.

Когда незнакомец снова, с немалой долей нервозности, взглянул на часы, я решил, что он мог солгать насчет длительности действия этого препарата и тем самым попытаться ввести меня в заблуждение.

(Быть может, я приду в себя с минуты на минуту?)

Но не тут-то было.

В груди разлилось неведомое мне до этого дня ощущение. Весьма приятное и согревающее. Каждый мускул тела обмяк, словно вдруг отказавшись служить мне. Веки начали опускаться сами по себе. Монотонный шум, издаваемый кондиционерами, так и убаюкивал. А красочные сны манили вслед за собой.

– Одна минута и двадцать четыре секунды, – присев на корточки рядом со мной, подытожил он. – Вы еще долго продержались, можете гордиться собой.

Когда ящик с грохотом приземлился на пол с высоты нескольких дюймов, парень подошел к нему и ладонью протер пыль с таблички. Взглянув на меня с таинственной ухмылкой, он отщелкнул замки и отступил несколько шагов назад.

– Ну же, Арктур, разве ты не соскучился по маме? Ты достоин проститься с ней подобающе.

Все мысли в голове смешались воедино, настроение было таким чудесным, что я позабыл даже о том, как оказался здесь. Почувствовав внезапный прилив сил, я незамедлительно вскочил на ноги. На глазах неожиданно выступили слезы счастья.

(Мама, неужели это правда ты?)

Я положил руки по бокам от таблички и глубоко вдохнул.

“Европа СХХ”

(Это ты.)

Как можно аккуратнее отодвинув крышку, я начал пальцами разгребать кубики льда. Первой показалась рука. Странно, она была очень маленькой, больше похожей на детскую, но при этом морщинистой. Я не стал предавать этому значения и продолжил копать глубже.

Не выдержав, я засучил рукав и по локоть запустил руку вглубь льда, где нащупал лицо. Оно запросто помещалась у меня в ладони. Я обхватил ее за затылок и поднял наружу. На руках лежала маленькая иссохшая девочка, внешне не имеющая ничего схожего с мамой. Ее лицо, как и все остальное тело, было покрыто неравномерной пигментацией и имело желтоватый оттенок. Редкие, седые волосы свисали до плеч.

На какое-то время я оцепенел от увиденного. Затем, положив тело на лед, развернулся обратно к незнакомцу. Столкнувшись с мрачным, непроницаемым взглядом, я услышал, как позади, захлопнулась крышка гроба.

Толстые штыки впились в шею. Треск электричества смешался с всепоглощающей головокружительной тьмой. И в тот же миг я рухнул на пол, потеряв сознание.

***

Прозвучала хлесткая пощечина. Мысли обрели былую ясность, но зрение еще не успело прийти в норму. Я видел лишь два белых пятнышка. Они медленно расплывались в человеческое подобие. Одного я узнал, но вот второй…

– Ты… жалкий бестолковый ублюдок! Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! Тебе было мало истории с той девчонкой?!… Отвечай! – завопил он, отвесив очередную порцию ударов.

– Простите… Я только… Я больше так не могу. Кто-то должен знать правду, – свернувшись на полу в позе эмбриона, жалостливо проревел парень.

– Молчать! Твоя удача, ежели он не очухается…

Мою ладонь обвивал тонкий трос, ведущий в область шеи, где нарастала жгучая боль, что говорило о тщетных попытках моего сопротивления после приземления на пятую точку. Жаль, они совсем не увенчались успехом. Я, закусив губу, дернул рукой в сторону от себя, издав непроизвольный стон. В изгибе ключицы набежало небольшое кровяное озеро, водопадом спускающееся до самого предплечья и кисти.

Пожилой мужчина повернулся в мою сторону, не выпуская сжатые в кулаках волосы.

– Сэр… Вы в порядке? Как же я рад, что вы целы… Поверьте, произошло недоразумение, позвольте объяснить, я… – лепетал он, прижав к груди лакированную трость, к набалдашнику которой вел трос. – Мой сын, знаете, он неуравновешенный. Мне так жаль, сэр. Прошу только… просите, о чем угодно, только не говорите о случившемся вашему отцу.

Он опустился на колени, схватив меня за ногу и уткнувшись лбом в ботинок, продолжил непрерывно стенать.

– Старый никчемный Альмааз не может подвести его, он дал Альмаазу работу, он великой души человек. Прошу, не рассказывайте… Я никогда бы не причинил вам вреда. Я ведь помню вас совсем юным молодым человеком. Вы так возмужали с тех пор. Его наверняка одолевает гордость, – все не унимался старик.

Так значит, это он? Тот самый мужчина из детских воспоминаний? Вот что значит «жизнь помотала». С виду он состарился на лет тридцать, не меньше.

– Довольно! – выдернув ногу, крикнул я и поднялся с пола. – Не знаю, чем вы тут промышляете, и знать не хочу. С меня хватит.