– Да я и так осторожно.

Охотники тихо приблизились к кустам ракитника и раздвинули ветви. В кустах лежал вниз лицом мужик.

– Фу ты, пропасть! Ну, дичь! – воскликнул доктор.

– Мертвый или пьяный? Смотрите, он не дышит. Это мертвый, – сказал охотник, одетый тирольским стрелком, и тронул мужика ногой в бок.

Мужик пошевелил рукой.

– Пьяный, должно быть, – отвечал доктор, наклонился над мужиком, потряс его за руку и крикнул: – Почтенный! Ты чего тут?

– Постой… Не замай… – послышался отклик.

– Вставай! Нечего тебе тут валяться на сырой земле. Еще простудишься.

Мужика начали расталкивать. Он приподнялся, посоловелыми глазами посмотрел на охотников и стал почесывать у пазухи. Через минуту он зевнул и проговорил:

– Где купец-то?

– Какой купец? – спросил доктор.

– Да наш купец… Купец Аникий Митрофаныч. Фу ты, пропасть! Да как же это я заснул-то? Повел я утречком Аникия Митрофаныча в Калиново к бабенке тут одной… Вы, господа, его ищете, что ли? Аникия Митрофаныча?

– Ничего мы не ищем. Мы охотимся, ну а наша собака и нашла тебя.

– О-хо-хо-хо! – зевал мужик. – Как же это я уснул-то? Вы из Зеленова?

– Да, из Зеленова.

– И я зеленовский. Ах ты, шут! Да где же купец-то?

– Никакого мы купца не знаем. А вот нашли тебя и думали, что ты мертвый.

– Зачем мертвым быть! Мы сегодня рано утречком с купцом загуляли, да и с вечера были хвативши. Купец ваш же, охотник. Он тут с субботы чертит. Хороший купец, ласковый… «Все, – говорит, – мужской пол да мужской пол, а мне, – говорит, – с мужским полом пить надоело и скучно. Приведи, – говорит, – ты меня к такой бабе, которая бы разговорить меня могла». Тьфу! Одолжите, господин, окурочка покурить.

Доктор дал. Мужик затянулся окурком, хотел подняться, но не удержался на ногах и опять упал в кусты. – Вот как разлежался! Ведь это земля меня притягивает, – пробормотал он. – Тьфу! Неужто купец-то ушел? «Желаю, – говорит, – видеть бабу, которая бы меня разговорила…» Ваш же, охотник… Ну, у нас есть такая баба в Калиновке… Василиса Андреевна… Повел я его к ней… Сели тут, выпили…

– Пойдемте, доктор… Ну его… – сказал охотник, одетый тирольским стрелком.

– Постойте… Погодите, Викентий Павлыч… А молодая и красивая эта баба? – заинтересовался доктор.

– Ах, бабник, бабник! Пойдемте.

– Погодите. Красивая эта баба?

– Да уж баба – одно слово – мое почтение! Самая веселая. Ты ей слово, а она – десять. И песни петь горазда. Ах, купец, купец! Тьфу!

– Постой. Далеко эта баба живет?

– Вдова-то? Василиса-то Андреевна?.. Мы где теперича, барин, будем?

– Да мы на Разваловом болоте.

– На Разваловом болоте? Ну, так вот тут сейчас…

– Можешь ты нас к этой бабе проводить?

– Полноте, доктор, бросьте… – останавливал охотник, одетый тирольским стрелком.

– Отчего же не пройтиться? По крайности увидим, какая тут дичь есть, которая может купца от скуки разговорить. Можешь ты, говорю, проводить нас к этой бабе? – спрашивал мужика доктор.

– Могу, ваше сиятельство, в лучшем виде могу.

– Ну, веди.

Мужик поднялся и, шатаясь, повел охотников.

– Оставьте, доктор… Ну, что вам за охота! – все еще отговаривал доктора товарищ.

– Нравы хочу наблюдать. У этой бабы чаю напиться можно?

– В ведро самовар держит, – отвечал мужик. – Вдова, одно слово – ягода.

– Вот видите, Викентий Павлыч, как хорошо. Чаю напьемся у ней, а поесть пойдем к себе в охотничий дом в Зеленово. Веди, почтенный, веди.

Мужик остановился, поправил шапку и, улыбаясь, сказал:

– Ослаб я, ваша милость, очень… Сильно уж земля к себе притянула – вот ноги и шатаются. Ежели бы нам от вашей чести стаканчик в подкрепление…

– Ну, пей, пей… Вот тебе…

Доктор отвинтил от горла фляжки стаканчик, налил настойки и дал мужику. Мужик выпил.

– Вот за это благодарим покорно. Теперь через это лекарствие мы куда угодно можем живо… Одна нога здесь, другая там.

Мужик повеселел. Доктор и охотник, одетый тирольцем, шли за ним.

Полупьяный мужик, спотыкаясь о кочки и гнилые пеньки давно срубленных деревьев, шел впереди охотников и бормотал:

– И куда это купец мой деваться мог, ума не приложу! Пили вместе. Если я был пьян, и он должен быть пьян, коли меня сморило и я уснул в лесу, стало быть, и он должен был уснуть, потому мы с ним душа в душу… Он стаканчик, и я стаканчик. Ах, Аникий Митрофаныч, Аникий Митрофаныч! Вот что, господа честные, ваше благородие… Не завалился ли он как-нибудь в другие кусты? – обратился мужик к следовавшим за ним охотникам. – Меня-то вы нашли и разбудили, а его-то нет. – Веди, веди. Показывай, где твоя магическая баба Василиса Андреевна, которая от тоски разговорить может, – сказал доктор.