А потом я давала строгую инструкцию о личной гигиене. Болезнь передавалась из-за того, что народ не придавал личной гигиене особого значения, пренебрегая столь важным делом. Блохи на крысах и являлись источником чумы. После моих объяснений в городе стали отлавливать грязных грызунов и отводили в далекое от людей место да там же и сжигали. Через два месяца эпидемия стала угасать, а люди излечиваться сами собой при постоянном уходе.

Я занималась лечением простолюдинов, потому что сама так хотела, и близнецы были в курсе моих похождений по больницам. К счастью, они понимали меня и не мешали, не влезая в мою жизнь.

Меня много раз благодарили, одаривали вниманием. Конечно, я была очень счастлива, что смогла быть полезной, но одновременно с этими осознавала, что делаю это только для себя. Если бы я сидела сложа руки, смотря сквозь пальцы на смерти невинных людей, мое душевное спокойствие не выдержало бы этого. Я просто делала, что могла, чтобы потом не испытывать угрызений совести.

А что я хотела на самом деле?

Я, как ребенок, снова хотела обнять своих родителей. Мне пришлось слишком рано повзрослеть и нести ответственность за всех.

В тот день я уходила в лес с мыслями о том, что сегодня вновь сделала все, что было в моих силах. Я была истощена. Свой предел возможности на сегодня я исчерпала до последней капли.

Забывшись в мыслях, я не заметила преграду на своем пути и, споткнувшись за что-то мягкое, упала вниз, пролетая мимо неожиданной преграды. Больно повредив колени, со злостью обернулась назад. Моя злость сменилась на страх, когда на земле я нашла умирающего парня с черными, как ночь, волосами.

Он был болен чумой и умирал.

Лежал на животе с красными пятнами. На лице четко были видны синие вены, характеризующие последнюю стадию болезни.

И что он забыл в лесу? Наемник или аристократ? По одеянию он был похож на обычного крестьянина. Не медля ни секунды, я повернула его на спину и начала осматривать, чтобы проверить всю тяжесть его недуга. А главное, поблизости нет ни одного человека, способного помочь мне с больным.

Все очень и очень плохо. Настолько, что безнадежно ужасно. Парень почти не дышал, и пульс на сонной артерии едва прощупывался.

Запаниковав и забыв про свою истощенность, не раздумывая, поднесла ладони к его ключицам. На них загорелся яркий свет, его грудь начала медленно подниматься и опускаться. Тихое дыхание стало нормальным, а к коже постепенно возвращался румянец.

Теперь стало плохо мне - резко закружилась голова и в глазах стало двоиться. О нет-нет. Как же я ненавижу это состояние!

Мой пациент зажмурил глаза, а потом, не хотя, приоткрыл веки, а я же, встав и шатаясь, как осиновый лист, аккуратно перебирая ноги, пошла в неизвестном мне направлении, ненавидя свою глупую привычку "должна помочь". Мне не хотелось, чтобы он видел мое лицо, ибо я не знаю, кто он. Не хватало мне еще попасть неизвестно на кого.

Переночую в доме наставницы, а на утро вернусь в герцогство.

Однако на следующее утро в мой заброшенный дом постучались, и я чуть сердца не лишилась от испуга. Я терялась в догадках...кто это может быть да и еще в такую рань..?

Сжав рукоять кинжала на поясе, я была готова к бою… Но, осторожно открыв дверь, увидела высокого парня, спасенного мной.

Даже знать не хочу, как этот наглец узнал, где я.

– Леди, - он встал на одно колено и поклонился. Я впала не в легкий такой ступор. Зачем ты мне кланяешься? У тебя еще беды с башкой?
– Я обязан вам жизнью, - вскинул он голову, и глаза были такие искренние-искренние, мне аж жаль его стало.

– Нет, не обязан, - сухо отреагировала, намереваясь закрыть дверь поскорей.

Но на порог поставили свою ногу, помешав закрыться двери.

И глядел на меня снова, как кот брошенный, а я сильнее придавила дверь. Его лицо сморщилось.Ишь какой настойчивый!

Я поняла, что выгонять его бесполезно.

– Ну чего тебе от меня надо?
– с досадой вздохнула я, уже жалея, что снова пошла спасать кого ни попадя.
– Поблагодарил? Поблагодарил. А теперь вали, - помахала ему рукой, держась за один бок от усталости.

– Леди, - снова своим спокойным баритоном начал этот парень.
– Я буду служить вам.

А вот мне этого не надо! Заметив мои расширенные глаза, он беспристрастно добавил:

– Пока взамен я не спасу вашу жизнь.

Это скорее звучало как угроза...

Ладно, щас где-нибудь убьюсь, он спасет меня и все, пока прощай, незваный слуга.

– Отдай мне одну свою почку, - выдала я, чтобы выбить его из колеи. Но он даже бровью не повел.

– Какую? Правую или левую?
– у него вообще не было интонации в голосе, словно говорил человек, не имеющий эмоции.